– Не твои ли шаги я слышала утром? – спросила она медовым голосом. – Это ведь была ты? Куда ты ходила?

– Никуда, просто прогулялась, – буркнула я.

Спокойно. Спокойно. Спокойно.

Что-то блеснуло в ее руке. Перо. Длинное, острое и тонкое. У нее на коленях лежал раскрытый альбом. Помимо прочего, мать пыталась увлечь меня и рисованием, восклицая, что так я смогу облагородить свой дух, открыть истинную красоту мира. Ей и невдомек было, что, если хочется увидеть подлинную красоту, то нужно всего-то дойти до бабушкиного дома на скалах и оттуда полюбоваться утренним солнцем, которое медленно поднимается над морем.

– Утром я слышала шум на кухне, – заметила она как бы между прочим, не отрываясь от рисования. – Одна из служанок слишком близко к сердцу приняла новость о том, что Томми Томпсон пытался утопиться в болоте.

Лицо ее казалось безмятежным, но я знала, что она напряженно ждет моего ответа.

– Все-таки это правда? – делано удивилась я. О, чудо! Мой голос прозвучал абсолютно спокойно. И не скажешь, что сердце так и скачет. Я невозмутимо глянула в лицо матери и уловила чуть заметное волнение, а может, и замешательство. – Я слышала, что Томми напился вдрызг. Думаю, он и сам не понял, как оказался на болоте. Наверняка решил, что он дома, и собрался принять теплую ванну.

Мать сдержанно улыбнулась.

– Ну… С этими сплетнями никогда не разберешь, что выдумки, а что правда.

Она пожала плечами и снова принялась за рисование. Но вдруг отвлеклась и опять заговорила:

– Ходят слухи, будто кое-кто считает, что Томми заколдовали. Слышала об этом что-нибудь?

Ненавижу ее. Ненавижу! Мне хотелось заорать на нее, лгунью, притворщицу, лицемерку, которая строит из себя добропорядочную леди, заботливую и благочестивую, точно она не имеет никакого отношения к происходящему! Хотелось подскочить к ней, вырвать из рук альбом, разорвать в клочья и орать, орать, орать на нее! Крикнуть ей, что она чуть не убила Томми! Однако я знала, что за этим последует. Она взглянет на меня холодно, словно стараясь запугать, и вынудит признаться, что я осмелилась бросить ей вызов, а затем под каким-нибудь благовидным предлогом соберет мои вещички и отправит меня на материк. Навсегда. Лишь бы оградить от магии. Ну уж нет, если я хотела победить мою мать, то надо было ей подыграть. Так что я даже не моргнула.

– Да, кто-то говорил мне, – кивнула я, не сводя глаз с ее неподвижного лица, похожего на маску. – Но я ответила, что это невозможно, потому что на острове всего три Роу. Бабушка никогда бы не навредила докеру, у них и дел-то общих нет. Я не умею наводить такие чары. Ну а ты отреклась от магии навсегда, каждый знает. – И вот тебе, мамочка, получи: – Если, конечно, ты не передумала. Но тогда, полагаю, об этом захочет узнать наш добрый пастор. Ведь он всегда говорил, что любое доказательство твоего колдовства немедленно станет поводом для развода.

Она не шелохнулась, я тоже не двигалась. А затем заметила короткую вспышку на кончике ее пера. Мать вздрогнула. Я же в душе ухмыльнулась.

– Мило с твоей стороны, что ты их одернула, – выдавила она и прокашлялась. – И я очень рада, что с Томми сейчас все в порядке. Бедный юноша. Надеюсь, его печальный опыт послужит примером для других. Пусть они знают, как опасно… напиваться. Эти мальчишки все считают забавой, пока не увидят, как кто-нибудь из них разрушил свою жизнь.

В голосе матери сквозило участие, но взгляд оставался ледяным и жестким. Я больше никогда не рискну передать записку с кем-то из парней. Никогда не поставлю под угрозу наши отношения с островитянами. Она это знала и наверняка думала, что одержала верх.