А из-за того что наушников меня благополучно лишили, мой мозг решил насиловать меня не нужными мыслями обо всем и по не многу. Ведь желающих отвлечь и пообщаться хоть о чём-нибудь со мной, кажется, не было.

С Виктором мы никогда не ладили, да и тот особо этого не хотел. Смотря куда-то в сторону, словно сквозь стену, отключившись на время из этого мира.

А Юна… Ну…

Сейчас она спала, облокотившись на стену.

Только знала бы она, что я чувствую…

«Интересно, тогда мы бы смогли остаться друзьями?», – невольно промелькнула во мне такая непозволительная мысль, что, резко мотнув головой, словно только что сама пробудилась о то сна, я чуть прикрыла глаза, заставляя себя выкинуть из головы эту ужасную мысль.

«Нет… Что за ерунда… И всё ведь из-за того, что у меня нет чёртовых наушников… Друзья и только друзья… Большего тут не светит.»

Ведь с Юной мы познакомились ещё очень давно. Когда закончилась начальная школа и началась «взрослая» жизнь, как думалось всем четвероклашкам, перешедшим в старшие классы. Несмотря на то, что все мы и понятия не имели, что такое «Быть этим взрослым.»

Но суть не в том…

Мы начали общаться с этой скромной, и как мне казалось правильной девочкой по чистой и банальной случайности.

Мне было просто скучно.

Поэтому к чему подобная причина может привести особенному?

Юна тогда никак мне не была особо интересна. Обычная серая и зажатая в себе мышка, не более того.

И вот первый разговор, первая прогулка, которая завершилась вполне себе так неплохо, что мне тогда даже показалось, словно она была так счастлива хоть с кем-то погулять, что еле сдерживала себя, чтобы не запрыгать и одновременно с тем не завизжать от своей нестерпимой радости.

Вот так собственно всё и началось…

Она ведь была даже не моим типажом…

Да уже в начале подросткового возраста, а точнее в классе так седьмом, я начала понимать, что меня совершенно не привлекал мужской пол. От слова совсем.

А девушки вызывали во мне больше тех чувств, что принято называть в обществе бабочками в животе. Особенно, если блондинка и особенно, если у той были голубые глаза.

Ведь по мне эти девушки были подобны искусству, а потому меня к ним непроизвольно тянуло, как к яркому лучику солнца в полнейшей тьме и тёплому свету, что смог бы озарить мою чёрную душу в полнейшей тьме.

Вот только… В том юном возрасте ты только начинаешь осознавать, что порой внешность. Это лишь цветная обложка, под которой может скрываться привкус горькой конфеты, а за одно и неизвестный тебе багаж психологических травм с прицепом.

Ведь все девушки, а особенно, «обожаю» её, моя бывшая, были такими гнилыми или побитыми изнутри… Что вызывали больше отвращение, чем привлекали внимание к себе.

Хотя мне ли говорить о внутренних проблемах в других? Ведь сама была не лучше…

Но, так или иначе, я всегда стремлюсь к совершенству, ища его даже в других людях и прекрасно вычисляя их изъяны. Тем самым, не подпуская к себе никого просто так и без веской на то причины.

Вот только на Юне с возрастом это система вычисления сломалась…

Она ведь была обычной и забитой в себе серой мышкой, без харизмы и как мне думалось без особого ума.

Так в какой момент всё пошло не так…

В какой момент я поняла, что всё это время, начиная со школы и заканчивая её окончанием, только ей одной я смогла раскрыть все свои пороки, только ей довериться без остатка.

Какой-то непримечательной мышке…

Как смешно.

И ведь только потом… В какой-то момент я поняла, что начинаю чувствовать к ней что-то большее, что-то совершенно иное.

Хотя кого я обманываю. Это началось сразу же, когда у той появился первый парень и как только она поступила в колледж.