– А как же мы? – спросил помощник Боща.

– Ланко Сивый и не такие дела решал! Уж ты-то моему слову веришь?

– Ланко! – заорал на него вдруг Боща. – Если мы помрём, ты будешь должен мне два бочонка медовухи!

Капитан, не позволявший подчинённым подобного тона, медленно повернул своё объёмное тело к помощнику. Потом нахмурился и зашипел.

Боща стоял перед ним, выкатив грудь вперёд.

Капитан резко выкинул ладонь вперёд, предлагая помощнику крепкое рукопожатие. Боща ударил своей мозолистой клешнёй по длани Ланко.

– Ну что стоите, твари! – заорал Боща. – К веслу! Покажем, как гребут те, кто не страшиться отлить в Найноэльское море!

Ладья круто взяла вправо. Ланко прекрасно знал здешние воды и уверенно повёл «Пёрышко» прямиком к большому тёмному массиву, разделяющему звёздное небо и серебристый блеск воды. Варвары приближались, но теперь не так скоро.

Подойдя к берегу, Ланко отрядил несколько моряков помогать стаскивать с ладьи клетки с волками. Тимбер и Агидаль занялись остальной посольской поклажей. Первым делом Тим схватил куль с личными вещами и длинный ларец. Следуя за теми моряками, что уже вытащили с палубы одну клетку, Тимбер перепрыгнул через борт. У берега оказалось не так глубоко: всего лишь по пояс. Однако на подводных камнях ноги нуониэля подкосились, и он чуть не упал под воду. Сделав с дюжину шагов, Тимбер ступил на сушу. Берег, покрытый галькой, резко обрывался жёстким кустарником и забирал вверх, превращаясь в сосновый лес. Всего этого нуониэль не видел в темноте, а лишь ощущал; стук камешков под подошвой сапога, отзвук накатывающих волн, запах старой хвои. А вот что он хорошо видел, так это огоньки на корабле варваров. Морские разбойники приближались.

Тимбер кинулся к подлеску и пробил себе дорогу сквозь жёсткий кустарник. Там, по выступившим из-под земли корням, он взобрался на склон. Очутившись на лесной опушке, Тим скинул самоцветник, пожитки и поспешил обратно.

– Сюда! – закричал он морякам. – Здесь тропа!

Не теряя времени, он подскочил к несущим клетку и взялся за шест, отпуская одного моряка заниматься следующими волчьими невольницами.

– За мной! – нервно выпалил он, и двинул к подлеску.

Зверь в клетке рычал и кидался на стены, просовывая свою клыкастую, пенную пасть сквозь жерди, в надежде укусить. Гранёная Луна висела теперь над самым горизонтом, рисуя на море бесконечную светящуюся полосу, идущую с далёкого запада до мглистого берега, где впопыхах разгружали ладью.

Тимбер резко вдыхал и ещё резче выдыхал, спешно переставляя ноги по округлой гальке. Мокрый шест скользил в руке и жёстко давил каким-то сучком на плечо. Правой рукой нуониэль раздвинул кустарник и оцарапался. Дальше пошли сосновые корни и крутой подъём. Резко клетка стала легче, но внизу моряки забуксовали. Тимбер сообразил, что вес сместился, и тем, кто снизу, стало тяжелее. Нуониэль запрыгнул на последний бугорок, развернулся и, взявшись двумя руками за жерди, потянул клеть на себя. Волк, напуганный тем, что его невольница так накренилась, не кусал Тима за пальцы, а старался удержать равновесие. Но как только клетку втащили на опушку, зверюга вновь впал в бешенство, стал бросаться на жерди и грызть канатные узлы по углам.

– Ещё девять! – рявкнул Тимбер, и мигом поспешил на берег.

Морские разбойники приближались так быстро, а груза оставалось так много, что никто уже не верил в успех побега. Но Тима охватило неистовое воодушевление и страх, отчего он не позволял себе передохнуть ни мгновения. Юный посол спешил и своим примером заставлял торопиться остальных, напуганных, выбивающихся из сил живых существ, суетящихся на маленьких круглых прибрежных камешках.