– Я не собираюсь таскаться по свету до конца жизни! – свирепствовал Агидаль, тщетно силясь высвободиться из рук воина, кто удерживал его от прыжка на Тима. – Вы не имеете права! У меня семья, чтоб вы все сдохли! А ты! Ты – мелкий, гадкий властелинчик, сам садись в этот ночной горшок и греби в нём до самого края света! Чтоб у вас всех, в ваших деревянных задницах завелись короеды и дали вам продристаться на весь ваш заблёванный лес! Хрен вам люди станут защищать эти вонючие рощи! Хрен! Как только войска с равнин нападут, мы сами вас всех спалим! Так хватите, что смола из задниц потечёт!

Агидаль сник от усталости. Тим почувствовал, что хватка копейщика ослабла, и рванул на Гиди, зарядив тому в живот. Воин, стоящий за посыльным оступился и начал падать в воду, но товарищ успел его схватить. Тим и Гиди тем временем кубарем катились по причалу, мутузя друг друга изо всех сил.

К дерущимся кинулись, чтобы вновь разнять, но те умудрились плюхнуться в холодное осеннее море. Так и кончилась перепалка.

Воины помогли вымокшим до нитки задирам вновь оказаться на причале.

– С меня довольно! – еле-дыша гаркнул Гиди, смахивая воду с лица.

Он встал на четвереньки и подполз к валявшейся на мокрых досках записке. Подняв её, он произнёс:

– Он просит меня отправиться в посольство! Он не приказывает! Это просьба! И жрать вам всем лысых собак, чтоб я согласился! У меня с нынче вольница! И не менее трёх седмиц! Поэтому…

И Агидаль сунул записку в рот, переживал её и плюнул ей в господина Улаи. На этот раз снаряд долетел до цели, угодив консулу в шею. Того передёрнуло от неожиданности, и он быстро смахнул гадкий, слюнявый кусочек с кожи. Дама подала ему платок.

– Вольница! – повторил стоящий на коленях мокрый Гиди, раскинув руки в стороны.

Господин Улаи спокойной подошёл к Гиди и присел. Теперь они смотрели друг другу прямо в глаза.

– После нападения на консула Совета Мастеров Школы, – заговорил Улаи, – вольницы тебе не видать очень долго. Поэтому, либо ты отправляешься в посольство, либо в острог, а затем на суд.

– Тогда я отправляюсь в острог! – настаивал на своём Агидаль. – Мастер Инран вытащит меня оттуда, как только обо всём узнает!

– Сложно ему будет вытащить тебя из острога в Альхоне, от которого до Школы полмесяца пути, – с улыбкой ответил консул. – И вряд ли мастер Инран, в столь почтенном возрасте осилит долгое путешествие в столицу лишь ради того, чтобы заступиться за посыльного.

– Не извольте беспокоиться! Осилит!

– Зимой? – приподняв зеленоватую бровь, спросил консул.

Гиди не ответил. Он прикусил губу и нахмурился. Потом посыльный скорчил гримасу, которая больше походила на оскал волка, готового броситься на добычу. Однако господин Улаи уже выпрямился и распорядился, чтобы воины проводили Агидаля в гостевой дом. Всё было решено, а несчастный, промокший до нитки человек, всё стоял на коленях и старался понять, как же так случилось, что дорога вновь лежит куда-то вдаль, а не домой.

К Тимберу подошёл нуониэль с дубовыми листьями и любезно предложил отправиться отдыхать в дом местного господина. Тимбер ответил что-то учтивое, но тут же забыл свои слова, потому что жалкая фигурка Агидаля, стоящего на коленях, приковала всё его внимание. «А вдруг он плачет? – подумал Тимбер, глядя на своего спутника со спины. – Как же это узнать, если его лицо всё в морской воде?»

Тимберу помогли подняться и повели куда-то в город. Вот они уже шли меж каменных двухэтажных домов, вот господин в дорогих одеждах пригласил их в свою обитель. Потом принесли сухие одеяния и усадили за стол с разными яствами и тёплыми напиткам. Дубовые нуониэли что-то рассказывали про себя и про свои успехи, шурша пожелтевшими листочками. Тимбер лишь вежливо кланялся, продолжая думать об Агидале и о том, как бедняга сидит сейчас в гостевом доме под стражей.