– Полтора года, говоришь, камешки гладит? – сурово спросил Гиди, щурясь на чёрный ход пещеры.

Рыбак не успел ответить, а посыльный поднялся, залпом осушил крынку молока, крякнул, утёр рукавом рот и решительным шагом отправился под скалу.

Это оказалось мрачное и сырое место, с грубо-сколоченными настилами и разбросанным под ногами сеном, которое, судя по запаху, уже заплесневело снизу. Нуониэль сидел на корточках в углу и раздувал в круге из булыжников огонь. Господин периодически кашлял и шмыгал носом. В тусклом свете жировых горелок Гиди заметил, что кругом царит сильный беспорядок: повсюду разбросаны папирусы, свитки, струганые деревянные палки, охотничьи стрелы.

– Значит так, – громко произнёс Гиди, встав руки в боки, – если у тебя есть время торчать под камнями, то мне недосуг: жена и двое сынишек заждались своего блудного папку! Хочешь – не хочешь, а придётся тебе выслушать моё дело.

– Выслушать слугу можно, если только он достаточно вежлив, чтобы представиться, – гордо ответил Тимбер.

– Гиди, – тут же назвался посыльный.

– Гиди? – удивился нуониэль.

– Полное имя – Агидаль.

Нуониэль поднялся и подошёл к каменной плите, служившей чем-то вроде большого стола. На ней были аккуратно разложены кучки каких-то маленьких разноцветных камешков.

– Агидаль, – медленно повторил Тимбер, проведя пальцем по столу. – На ланнийском это означает: «рождённый в огне».

– В ночь, как родился, у нас дом погорел, – объяснил Гиди. – Да что об этом! Уж более сорока лет минуло.

– И чей же ты будешь, Агидаль?

– Агидаль Инранов.

Тимбер резко ударил кулаком по каменной плите и зажмурился, то ли от боли, то ли от отчаяния.

– Дела у мастера Инрана идут, видать, худо, раз он посылает человека к своему бывшему ученику, – засопел нуониэль.

– Говорю же, не до тебя я шёл, а до отца твоего Лария. Инран с ним по молодости дружен был. Вот беда пришла, послал меня к Ларию помощи просить.

– И как? – надменно спросил Тимбер, подойдя к настилу, заваленному ветхими пергаментами.

Нуониэль взял маленькие ножницы и стал нервно кромсать листы один за другим. Обрезки осыпались под ноги и исчезали где-то во влажном сене.

– Экий ты нуониэль! – вздохнул Гиди. – Не хуже меня знаешь, что отец твой уж который год хворой лежит.

– Так и передай это Инрану с почтовым голубем, – предложил Тимбер, не переставая чикать ножницами несчастные листы.

– Инран предвидел это. И наказал мне: коль Ларий болен, то просить помощи у его старшего сына. Но господин Иннер Линггер охраняет закатные границы лесов от жителей равнин. Был ещё один запасной план: второй сын! Да вот только и господин Квивер Линггер далеко: на полуденных границах – сдерживает натиск собакоголовых дикарей кин с болот. И обо всём этом я уже сообщил почтовым голубем мастеру. А он ответил. Тоже голубем: попросил отыскать третьего сына Лария. Тебя! Поверь, у мастера Инрана – твоего бывшего учителя – нет ни малейшего сомнения в том, что ты совершенно не годишься на требуемое дело.

– Отец годится, братья тоже, а я нет… – сказал отрешённо Тимбер. – Дело, видать, большое, неподъёмное.

– Папаша твой – Ларий – был хорошим послом, отслужившим не один десяток лет. Инран хотел отправить его в посольство на полночь, за море. В грядущей войне с людьми равнин нам всякая помощь впрок. Авторитет Лария – серьёзное дипломатическое преимущество. А старшие братья твои уж давно доказали, что могут постоять за себя. Они не пропали бы на чужбине. А что есть у тебя, окромя отцовского имени? А если подумать, то все знают посла Лария Дисидуария. Твоё семейное имя – Линггер! Рука твоя не крепка, Школы ты не закончил… Отца лежачего оставил одного, а сам забрался под камень и сидишь тут, простуженный! Инрану нужен надёжный нуониэль! Такой, кто не подведёт! Кто поможет Лойнорикалису!