– А еще, у нее – красивые ножки, – задумчиво обронил месье Жан. – Хотя она дурно пахнет, – добавил он.

– Последний аргумент я бы не стала принимать во внимание, – вмешалась Анна. – Месье Жан! Вы прекратили пить таблетки, которые я вам прописала?

– Они – невкусные.

– Ну да. Они – не горькие, не кислые и не соленые. Они – вообще без вкуса!

– В этом и проблема.

– Мы отвлеклись, – мягко сказал Виктор. – Командор! Решение – за вами!

Командор повернулся к корейцу.

– Ким!

– Никаких следов тайнописи, – отозвался Ким. – Написано только то, что написано.

Габриэль да Сильва расправил плечи. В комнате стало тесно.

– Вот что мы решаем, – пророкотал величественный бас. – Я проверю ее в деле. А от мальчишки – нужно избавиться.

Марина и Митя сидели за столиком.

– Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало, – повторял Митя. – Вот умели же раньше говорить!

Марина кивнула.

– Эта фраза говорит только об одном. Автор знал, что через несколько минут его ждет мучительная смерть.

– Как он погиб?

– Заговорщики нашли Павла Первого в спальне. Их было много, около сорока. И все – пьяные. А он – один. Они стали требовать от императора, чтобы он отрекся от престола. А он отказался. Тогда Зубов…

– Тот самый, муж Суворочки? – перебил Митя.

– Тот самый подонок! – уточнила Марина. – Ударил императора золотой табакеркой в висок. Павел упал. Все навалились и стали его топтать. А потом – кто-то увидел белый шелковый шарф императора…

– Шарф?

– Да. Не тот, который носят на шее. В то время шарф был частью обмундирования для высших офицеров. Надевался на талию, под мундиром. Заговорщики накинули шарф на шею государю. Сделали петлю и тянули в разные стороны. Пока не задушили.

– Жестко! – покачал головой Митя.

– Жестоко! – отозвалась Марина.

Дверь мастерской открылась, и вышли мальтийцы.

Марина и Митя встали.

Командор подошел к Марине.

– Вы готовы оказать нам посильную помощь?

– Да! – уверенно кивнула Марина. – Но у меня есть одно условие.

– Условие? – поморщился командор.

– Вы найдете убийц моего отца!

– Принимается, – отчеканил командор. – Но у меня тоже есть одно условие. Где вы живете? – обратился командор к Мите.

– В Москве.

– Он, – палец командора нацелился на Митю, – немедленно уезжает домой.

Марина посмотрела на брата. Тот был явно опечален подобным известием.

– Нет! – с мольбой сказала Марина.

– Это – мое условие! – отрезал командор.

Митя подошел к Марине, потрепал по плечу.

– Ибо я уже становлюсь жертвою, – со вздохом сказал он. – И время моего отшествия настало.

Марина обняла брата. Поцеловала в щеку.

– Мы еще увидимся, – сказала она. – Прости! Так надо.

Митя не спорил.

Скворцов смотрел на Виноградова. И не понимал, спит он или нет.

Грудь Виноградова мерно вздымалась, и глаза были закрыты.

Правда, левое верхнее веко давно уже гноилось; оно расползлось, словно трухлявая ткань; сквозь дырку были видны мутно-серая радужка и расширенный зрачок.

«Шестьдесят шестой» сильно похудел; мышцы на лице натянулись; губы уже не могли сомкнуться и закрыть пожелтевшие зубы.

Спит он или не спит? – подумал Скворцов.

Виноградов глубоко вздохнул и открыл глаза. Левое, дырявое, веко зацепилось за пересохшую роговицу. Виноградов несколько раз моргнул; прежде, чем глаза открылись полностью.

– Ищи ее, – прошелестел Виноградов. – Ищи. И найди.

– Да, Борис Михайлович. Уже ищем.

Скворцов старался, чтобы голос звучал уверенно. Но взгляд – и Скворцов сам не понимал, почему, – не мог оторваться от дырявого века.

Виктор вел машину. Марина сидела рядом, на пассажирском сиденье.

Наконец, Марина не выдержала.

– Куда мы едем?

– Вам нужно исчезнуть, – ответил Виктор.