– С чего ты взяла?

Марина подошла к двери, отделяющей гостиную от комнаты отца.

– Смотри! Дверь была открыта вот так, – переместила ее на небольшой угол. – А сейчас она открыта вот так, – Марина вернула дверь на место, торжествующе посмотрела Митю; мол, какие тебе еще нужны доказательства?

Митя пожал плечами; фокус с дверью не произвел на него должного впечатления.

– Ладно, – не сдавалась Марина. – Стул рядом с тобой. Он стоял вот здесь, – Марина переставила стул.

Митя немедленно на него сел, положил кинжал на стол.

– Называется, приехал в Питер! У меня – сумасшедшая сестра.

Митя покосился на кинжал; на всякий случай снова взял его в руки.

– Я – не сумасшедшая, – возмутилась Марина. – Это – от отца. Когда работаешь с историческими документами, учишься обращать внимание на каждую мелочь. Это становится второй натурой, понимаешь?

– Ты – тоже историк?

– А кем я еще могу быть? Я – папина дочка!

Марина отвернулась, сложила руки на груди и стала глядеть в окно.

Стул за ее спиной скрипнул; тоненько пропел паркет. Митя подошел к Марине, обнял за плечи.

– Успокойся! Хорошо?

– Да, – Марина кивнула. – Хорошо. Давай займемся делом.

Она вернулась к столу, достала из сумочки конверт. Мысль о том, что предстоит привычная и очень важная работа, принесла успокоение.

– Мне потребуются прозрачная основа, легкий клей из рыбьих костей и пинцет.

– Пинцет – это я понял. Ты им выщипываешь брови. Он наверняка лежит в ванной. А где взять остальное?

Марина с улыбкой посмотрела на Митю.

– В кого ты такой кудрявый? Ты – правда мой брат?

– Не уверен, – на полном серьезе отвечал Митя. – Но я сын твоего отца, это точно.

Командор и Анна уютно расположились в углу зала; за столиком, таким маленьким, что им поневоле приходилось сидеть, едва не касаясь друг друга коленями.

Перед каждым стояла чашка, посередине – блюдце с палочками корицы. Анна украдкой наблюдала, как командор взял одну и обмакнул в кофейную пенку; немного подождал, потом – откусил размоченный кончик.

– Ну, как? – спросила Анна.

– По-прежнему. Великолепен, – ответил командор.

– Как тридцать лет назад, – уточнила Анна.

– Наверное, не стоит об этом вспоминать, – мягко заметил командор.

Но Анна его не услышала. Или – сделала вид, что не услышала.

– А я – помню. Все до мелочей. Наш госпиталь в Африке. Стены из лиан. Стены! Одно название. Можно было просунуть руку.

– Да, – после некоторой паузы отозвался командор. – Стены дырявые. И крыша из чего попало, – судя по тону, командор не числил эти воспоминания по разряду приятных.

– И эти воинственные племена, – продолжала Анна. – Убивали всех. Приходили и уходили, пока не появились вы. Солдаты удачи.

– Пули и гранаты сильнее копий и стрел, – сказал командор.

– У нас в госпитале – прибавилось работы. А стены остались такими же.

Анна увидела, что командор уже сгрыз одну коричную палочку и подвинула блюдце поближе к нему, хотя едва ли в этом была необходимость; сделала машинально, желая проявить заботу, но тут же смутилась и с преувеличенной серьезностью принялась размешивать свой кофе, нервно постукивая ложечкой по краям чашки. Повисло неловкое молчание.

– Как вам мой русский? – спросил командор.

– Что? – не сразу поняла Анна.

– Я могу выйти на улицу и разговаривать с людьми?

– У вас – хороший словарный запас, – поспешила похвалить Анна. – Но есть небольшой акцент. Певучий.

– Испанский?

– Да, но можете не опасаться. Здесь его примут за грузинский. Это не страшно.

– Я старался. Учил язык.

Командор довольно кивнул и захрустел новой коричной палочкой. В этом занятии не было ничего возвышенного, но Анна поневоле залюбовалась.