Это напоминало манию преследования, но Крис все-таки решил подстраховаться. Даже если нет там никакой одежды, может, есть что-то другое? Все тот же шерсти клок…

Ближайшая к нему дверь оказалась запертой, но что такое дверные запоры, пусть и самые надежные, для файтера далеко не первого года службы? Граната обязательно сказал бы по этому поводу что-нибудь вроде: «Зачем эфесу крепкий лоб? А двери выносить чтоб».

Габлер криво усмехнулся: этот Мхитарян всех поэтами сделает…

Но дверь он вынес не лбом, а плечом, тут большого умения не требовалось. Дверь со стуком, показавшимся ему оглушительным в царившей вокруг тишине, ударилась о стену. И Крис замер на пороге.

Комната была просторной и не очень обремененной мебелью. Собственно, Габлер даже не разобрал, что там находится. Нет, разобрал, конечно, – света, падающего из коридора, вполне хватало, – но для него обстановка комнаты уже не представляла интереса. Все его внимание было приковано к двум телам у левой от него стены.

Он ощутил очередное – какое уже по счету? – дежавю. Вновь лежали на полу мужчина и женщина, как и в Твери, в номере отеля «Селигер». Мужчина был в синем свитере и и чуть более светлых, тоже синих, джинсах, женщина – в ворсистой сиреневой кофте и темно-серых брюках. Только тогда, в «Селигере», они после стычки с «минервой» Крисом Габлером лежали лицом вниз, и он знал наверняка, что его противники живы. Теперь же Здено Шатан и Лили Акимжанов покоились на спине, и Габлер был уверен, что перед ним – трупы. Веронцы-сепаратисты, намеревавшиеся отколоться от Ромы Юниона. Отступники.

И вот тут бы ему и уйти, потому что не его это было дело… Совершенно не его. Однако что-то внутри тормознуло Габлера. Он быстрым шагом пересек комнату – за окном горели редкие уличные огни, – склонился над веронцами и поочередно проверил пульс.

Толчки были слабыми и редкими, но – были. Веронцев явно чем-то напичкали. Обезвредили на время? Или оставили здесь умирать? Ведь обронил же Янкер, что с ними покончено.

«Блип, ну мне-то что до этого?» – подумал Крис.

А сам уже поднял на руки легкое тело Лили Акимжанов. И понес к выходу, мысленно ругая себя самыми разными словами. Возможно, если бы лечебница находилась не по соседству, он бы еще подумал, а так…

Габлер опустил витающую в бог знает каких сферах женщину у двери на улицу и без труда разобрался с замком – на этот раз просто открыл. Высунул голову и быстро осмотрелся. Давешний уникар, стоявший возле дома, исчез, улица была пустынной, как плац после отбоя. Крис вновь подхватил веронку и скорым шагом направился к соседним воротам со светящейся надписью: «Сейнт Анна».

«Уголок тут тихий, никто не досаждает», – вспомнились ему слова Эрика Янкера.

Габлер уложил женщину на траву, посмотрел на нее – и неожиданно почувствовал что-то похожее на сожаление. Удивившись мимолетом, он поспешил в дом, за ее напарником.

…Оставив старых знакомых у ворот, Крис бросил взгляд на темное здание за сквозной оградой, под крышей которого светился красный крест – и несколько раз нажал на кнопку звонка.

«Может быть, зачтется когда-нибудь где-нибудь», – усмехнувшись, подумал он.

Дверь под крестом открылась. Файтер отскочил от ворот лечебницы и поспешно зашагал прочь. Путь его лежал к вокзалу с непонятным названием «Эксампей», на который он совсем недавно прилетел вместе с Эриком Янкером.

Эрика Янкера нужно было забыть навсегда.

Эти края совершенно не походили на оживленную приморскую Александрию на Нова-Марсе, оставившую массу впечатлений, в том числе и очень нехороших. Там, собственно, настоящий размах начинался только ночью. Здесь же, судя по тишине и абсолютному безлюдью, не было любителей бродить под звездами. А если и были, то не в этих кварталах, а где-нибудь ближе к центру города. Крис шагал под редкими фонарями, стараясь держаться в тени деревьев и ступать как можно тише, – ему очень не хотелось привлечь чье-либо внимание. Проще всего было бы вызвать такси, но Крис об этом не подумал – до вокзала было почти рукой подать.