Эстебан подул на свои пометки, чтобы поскорее просохли чернила, свернул карту и поместил её в бутылку из-под рома. Бутылку он положил обратно в сундучок и сказал наблюдавшим за ним матросам:

– На берегу нам следует успеть развести костёр, чтобы растопить сургуч и как следует закупорить бутылку, так что поспешим.

Заметив тревогу в их глазах, он добавил:

– Не бойтесь ничего, дети мои, помните, что вы испанские моряки и, чтобы с вами не случилось, ведите себя собразно этому.

С этими словами Эстебан встал, перекрестился, прыгнул в море и поплыл к берегу, при этом сундучок он держал над головой, чтобы внутрь не попала моская вода. Двое матросов сразу последовали его примеру. Третий же встал и нанёс несколько сильных ударов по дну шлюпки окованной железом задней частью весла. В пробитое отверстие стала быстро проникать вода. Тогда третий матрос последовал примеру своих товарищей.

Шлюпка же быстро заполнялась водой и погружалась всё больше и больше под воду. Наконец она совсем исчезла.

* * *

Спустя сорок минут четверо испанцев сидели на песке под скалой у костра. Двое матросов дремали, третий следил за берегом, а четвёртый (это был Эстебан) старательно обмазывал горлышко бутылки с картой растопленным на огне сургучом. В качестве пробки он использовал скрученный пальмовый лист.

Покончив с этим, он прислонился спиной к скале, устало закрыл глаза и задремал. Спустя несколько минут его разбудил тревожный оклик матроса:

– Сеньор!

Эстебан открыл глаза, приподнялся и… понял, что всё кончено – по пляжу в их направлении быстрым шагом шла группа людей вооружённых тесаками и мушкетами. Дымящиеся фитили мушкетов не обещали ничего хорошего. С первого взгляда можно было узнать смертельных врагов испанцев буканьеров*

* (Примечание автора – буканьер\ы – охотники на диких свиней, которые коптили мясо и продавали его, как провиант капитанам заходящих на Тортугу кораблей. Часто они сами являлись пиратами).

с Тортуги.

Без сомнений их привлекли на этот берег пушечные выстрелы. Впереди шёл обнажённый по пояс широкоплечий человек с красным платком на голове, обветренным лицом и густо заросшей волосами грудью.

В следующую секунду он увидел испанцев. Детина застыл, как охотничий пёс уловивший запах перепела. Правой рукой он очень медленно вытащил из-за пояса тесак и проговорил на ломаном испанском:

– Добро пожаловать в ад, испанские собаки!

Четверо испанцев, словно завороженные следили за тем, как широкое лезвие тесака медленно плывёт вверх. Звук голоса буканьера вернул их к действительности и они, сорвавшись с места, утопая по щиколотку в мелком песке, кинулись к спасительным зарослям. Буканьеры схватились за мушкеты. Раздались выстрелы.

Толчок в бедро швырнул Эстебана на песок – на штанине быстро расплывалось алое пятно. Ломая ногти, Эстебан торопливо выкопал в песке довольно глубокую ямку, положил туда бутылку, которую всё это время не выпускал из рук, быстро засыпал её песком и, уже теряя сознание от потери крови, жары и усталости, из последних сил пополз прочь, стремясь отползти от этого места как можно дальше.

Он не слышал ни выстрелов, ни торжествующих воплей победителей, ни криков добиваемых матросов.

Тортуга 1997 год

Скрипнули и повернулись какие-то невидимые колёса, время продвинулось на три века вперёд, и вот нашим взорам опять открылся тот самый пляж в западной оконечности острова Тортуга.

Около пяти часов дня. Самый конец рабочего дня. Небольшой экскаватор медленно, словно нехотя черпал ковшом песок. Рядом опёршись на лопаты, стояли несколько босоногих рабочих. И пляж, и экскаватор, и рабочие с лопатами – всё в этой сцене было щедро залито солнечным светом. Поверхность жёлто-зелёного моря с тёмными пятнами водорослей на мелководье отражала солнце всей своей поверхностью и напоминала жидкое серебро.