– Не торопыжничай, все узнаешь… Надо так, значит. Больно там, на этой Корсике, интересовались некоторые… – сдвинул седые брови Родионов. – Вот твои и приняли меры заранее. Что ж, теперь ты за них за всех… Где же ты был столько лет, сынок?

#

За полчаса до этого

Сент-Женевьев-Де-Буа, 2013 год

Прозрачные мартовские сумерки потихоньку окрашивались синим. Немногочисленные посетители шли к выходу, где, позвякивая ключами, их провожал местный сторож, предвкушающий конец рабочего дня и стаканчик красного в ближайшем бистро.

Неподалеку от высоких решетчатых ворот Русского кладбища подозрительно шевелились заросли густого кустарника. Временами кусты начинали угрожающе шипеть:

– Жан, как только услышишь, где место, сразу давай отмашку Лысому. Лысый, понял? Займи позицию, по сигналу кончай обоих. Дальше они будут не нужны.

Курносый пузатый Жан, урожденный Иван, недовольно кивнул и плотнее прижал к голове гарнитуру направленного микрофона. Невидимый инфракрасный луч считывал звуковые сигналы с окна приходского дома в пятидесяти метрах отсюда.

"Услышишь тут, ага, – бурчал про себя Жан. Бурчать вслух было небезопасно для здоровья. – Шеф командует прямо над ухом, а если я чего важное пропущу, с кого спрос будет? Мало ли, что я русский неплохо знаю, те двое говорят быстро, словечки иногда вставляют такие, что в жизни не слышал, попробуй тут точно улови нужный момент.”

– Шеф, кладбище закроется скоро. И вон те кусты мне мешают, может поближе переберемся? – предложил Лысый, действительно без единого волоса на блестящем черепе. Лысый небрежно пристроил “беретту” с навинченным глушителем на гранитный бок чьего-то памятника и вопросительно уставился на шефа.

– И хорошо, что закрывается, народу не будет. Куда тебе поближе? Перетопчешься. Там ни одного укрытия. Сиди, скоро уже, – шеф, лицо которого скрывали поля черной шляпы, быстро посмотрел на сверкнувшие бриллиантами наручные часы.

Толстый Жан, не выдержав, раздраженно прошептал:

– Два часа торчим тут как идиоты. А эти всё сидят и бухают. И жрут! Я есть хочу, с утра ни крошки. И трёп у них все только о каких-то давно откинувших копыта предках. Может дедуля ничего и не скажет, тогда что, босс?

– Тогда проследим за ними и все дела. И куда тебе ещё есть? На твоих жировых запасах перезимовать можно. Ты слушай, не отвлекайся.

Лысый прислонился спиной к каменной стелле и с интересом спросил:

– Шеф, а правда ребята трепались, что нам за эту штуку все грехи разом отпустят?

– За такое, Лысый, нам не только прошлые отпустят, а еще и индульгенцию на новые до конца жизни выдадут авансом… – шеф перекрестился, вытащил из-за ворота рубахи массивный золотой крест, истово приложился. – А после смерти еще и памятник на главной площади города поставят!

– Круто! Шеф, а я еще про деньги хотел спросить… Памятник – это хорошо, а при жизни нам круглых перепадёт?

– Я тебе что, мало плачу, с-снайпер? – шеф сердито хрустнул пальцами. – У тебя три счёта в оффшорах, жена, любовница, дом на жену, дом на любовницу. А сколько еще кубышек припрятано? Думаешь, не знаю, как ты на стороне подрабатываешь? Так что ты мне на жалость не дави, о душе подумай.

– Да понял я, понял. О душе, так о душе… – Лысый простодушно заулыбался, посмотрел в сторону и прищурился. – Шеф, вон там за оградой, слева, чёрная тачка стоит уже давно, внутри вроде бабский силуэт просматривается. Может, пока то да се, я схожу, присмотрюсь?

– Т-с-с! – прошипел Жан. – Выходят!

#

Найти и потерять

Сент-Женевьев-Де-Буа, 2013 год

Я распахнул дверь, шагнул за порог и поддержал под локоть слегка пошатнувшегося Родионова.