– Что это за чудовище? – с удивлением спросил комиссар.

– Фернандес принесла, – мэр покраснел и спрятал допотопный телефон за спину.

– А что не устраивает? – поинтересовалась секретарша. – Работает же? Или мне надо было купить тебе что-то в половину материнского пособия?

– Все в порядке, Исабель! – успокоил подчиненную мэр поспешно. – Он прекрасно работает.

– Мне и так пришлось отобрать его у мужа!

– Фернандес, прости, все нормально, – пришел на помощь комиссар. – Нам пора заняться делом. Прошу тебя, побудь с доньей Анной.

Внутри кабинета их ждал молодой мужчина, скорей всего не достигший еще даже двадцатипятилетнего возраста. Первое, что бросалось в глаза – его общая нескладность. Он был долговязым, сутулым и худым, с руками и ногами, напоминающими спички, торчащие из пластилиновой поделки. Похожее впечатление оставляли и его волосы – ярко рыжие – каждая их прядь торчала в своем собственном направлении. По такому же принципу на его веках выросли ресницы, а на черепе уши. Кроме того он был феноменально конопатый.

В общем, поверить в то, что такой парень мог напугать донью Анну, было почти невозможно – настолько от него разило простодушием.

– Будьте знакомы, – представил мэр юношу. – Это комиссар Эстебан Линарес. А это…

– Энтони Макгиннел, – напомнил рыжий.

– Синьор Макгиннел, – извиняясь, мэр приложил руку к сердцу. – Который тоже претендует на клад!

– Только на часть, – поправил Энтони. – Ведь, как мне уже сообщили, на сокровища заявил свои права еще один синьор. Мистер Сильвио Саласар, верно?

– На часть, значит. Ну, хорошо, что так, – не отвечая на вопрос, кивнул комиссар. – А что за акцент у вас?

Линарес уселся, откинувшись, в кресло, стоящее рядом с картой Андалузии, и жестом пригласил гостя последовать его примеру. Ортега тоже сел подле, пододвинув для этого стул.

– Американский, – поспешно вытащив из кармана паспорт, парень протянул его комиссару. – Я всю жизнь прожил в Штатах. Но корни мои отсюда, из Санта-Моники.

– Вот как? – удивился Линарес. – У вас тут кто-то есть?

– Судя по всему, – улыбнулся Энтони. – Я – родственник Анны Моредо.

Новость была, что и говорить, крайне неожиданная.

– Ничего себе! – воскликнул мэр и переглянулся с товарищем. – И кем же она вам приходится?

Линарес с интересом ждал ответа, «навострил» уши и мэр. Остается лишь догадываться, с каким вниманием слушала, что скажет Макгиннел, посаженная возле «Всевидящего ока» Анна Моредо.

Рыжий же еще раз улыбнулся и произнес:

– Да можно считать, что матерью.

Челюсти Эстебана Линареса и Эмилио Ортеги еще не успели долететь до пола, а через стену, оттуда, где разговор подслушивала Анна, уже раздался ее возглас. Приглушенный перегородкой, картиной ратуши и картой Андалузии, но все равно весьма громкий:

– Дева Мария! Наш город повадились посещать сумасшедшие всех медицинских диагнозов! С какой луны ты свалился к нам в Санта-Монику, сынок? Эстебан! Эмилио! Вы меня слышите? Куда вы пропали, черти?

– Сейчас, донья Анна! Я приду за вами! – проорал Линарес примерно в Гранаду.

– Донья Анна? Это она? – отреагировал рыжий, причем так радостно, что можно было подумать, будто клад уже отдали ему целиком. – Это же великолепно! Это просто здорово!

Спустя пару минут Линарес и Исабель Фернандес под руки привели синьору Моредо в кабинет мэра.

– Здравствуйте! – Макгиннел кинулся навстречу Анне с протянутой для рукопожатия рукой.

Слепая, почувствовав чужое движение в свою сторону, отпрянула.

– Осади, парень! Потише, – попросил комиссар. – Насколько я понимаю, донья Анна вряд ли собирается признать тебя своим сыном.