Хорош, не спорю. Красавчик, и за фигурой следит. Только вот не ёкает внутри ничего. Умерло.

– Почему со мной не поехала? Я ждал.

– Не захотела, – ответила честно. – Да и с чего вдруг? Я что, должна?

– А почему бы и нет? Мы же соседи, знаем друг друга сто лет. Да хоть по старой памяти…

– Вот именно что сто лет. Только, помнится, этот факт не помешал тебе отказаться от меня. Так что сейчас, спрашиваю, понадобилось?

– Анфиса, перестань, – улыбнулся кротко и обаятельно – прелесть, а не парень. – Сама ведь все понимаешь. У мужчины должно быть в жизни время, когда он предоставлен сам себе. С этим просто нужно смириться, и все. Это – не навсегда!

Ну и хитрец. Да уж, догадаться несложно. Еще бы к самосознанию и стыду воззвал. И простил бы снисходительно дуреху бестолковую.

– Не-а, не понимаю. Не хочу понимать, с подобной жизненной фигней не ко мне. Но знаешь, я без претензий. Как подумаю, что могла уехать в другой город, другой университет, и никогда не узнать, какой ты, продолжать безоглядно верить – так в дрожь бросает. А сейчас мы чужие люди, и точка!

– Фаня… – вот же гад, еще и руки тянет! Пришлось отступить.

– Отстань, а? По-хорошему прошу! Ну сколько можно? У тебя своя жизнь, у меня своя. Забыто все.

– А если я скажу, что нет? Что я по-прежнему верю в наше будущее?

– Если ты так скажешь, то я отвечу, что поздно, и даже смеяться не буду. Потому что уже не смешно.

– Фаня, я виноват, – шаг вперед, и еще шаг. – Остался год, а я понимаю, что надоело. Пресытился. Скучаю. Все равно таких, как ты, нет, и дальше – только хуже. – И рукой по волосам провел, ласково так. Еле сдержалась, чтобы не ударить.

Сволочь. Достучался-таки. Разбередил душу. И не хотела, а сердце сжалось в старой боли предательства, даже слезы выступили. Выдохнула задушенно, выдавая себя:

– Если пресытился, значит, было вкусно?

– Не без того, – ну хоть честно. – Но кто не ошибался? Не всем быть такими сильными, как ты.

– Я? А что я? – от удивления нашла в себе силы улыбнуться. – О, я Геракл! Да! Каждый раз, когда тебя вижу, мышцы прокачиваю. Снова и снова повторяю, что не стоишь ты моего огорчения и плевать хотела!

– Но я всегда о тебе помнил, Чижик. Всегда! Если бы ты только захотела, я бы…

– Что? Ну что «ты бы»?.. – посмотрела бывшему в глаза. – Нужен ты мне такой пользованный, как… как… – захотелось сказать вот совсем грубость, но не смогла.

– Фанька, скажи, – прижал грудью к стене, задышал часто, – у тебя ведь нет никого? По-прежнему никого?

– Не твое дело.

– Нет, мое, – ответил упрямо, как всегда. И такой серьезный, вроде он мне одолжение делает. – Мое!

– Что? Хочешь на двух стульях усидеть? И рыбку съесть и… сладкий пряник?

– Хочу быть с тобой, дура. И буду! Только попробуй с кем-нибудь шашни закрутить, ты меня знаешь…

Ну вот, и этот обзывается. Может, я и правда не в своем уме? Иначе почему стою здесь и разговариваю с тем, кого столько раз клялась обходить стороной? Но сейчас он заикнулся о кое-чем важном для меня, и я напряглась. Да что там, меня так в жар бросило, что чуть не уронила красавчика на пол, когда отталкивала от себя.

– Только попробуй! Никогда не прощу!

– Фаня…

– И парень у меня есть! И личная жизнь! И он… он в сто тыщ раз лучше тебя, понял! Верный и надежный! – Эх, где бы еще такого найти? Но главное ведь бравада? А горечь потом проглочу. – Я ему даже снюсь каждую ночь! Потому что, как меня встретил, так и жить без меня не может! Не то что ты!

Смотри-ка, бывший прямо лицом побледнел – артист! Дернул губами:

– Вы спите?

– Нет, кино смотрим. – И добавила зачем-то: – Про барабашек и Буратино!