Садимся за столик напротив друг друга. Следом за нами в кабинку вплывает официантка и кладёт на стол меню.

– Сначала кофе, пожалуйста, – говорит Марат, открывая папку. – Эспрессо. А ты будешь? – смотрит на меня.

– Латте, – тихо произношу я. – И я не голодна, – отталкиваю своё меню подальше.

В кармане пиджака рублей четыреста. Я смогу оплатить свой латте. Правда, за поездку на БМВ платить будет уже нечем...

– Дайте нам минутку, – говорит парень официантке, и та, кивнув, уходит. Он переводит взгляд на меня. – Здесь вкусная кухня. И десерты ничего. Закажу тебе что-то на свой вкус, ты не против?

– Есть я действительно не хочу, – решаю настоять на своём, но всё-таки добавляю: – Но десерт… Это звучит неплохо.

Он улыбается уголком губ. Впервые вижу какое-то подобие улыбки на лице Марата и засматриваюсь на него, не в состоянии отвести глаз.

Официантка вновь вплывает к нам с подносом. Переставляет с него чашки с дымящимися напитками на стол. Марат заказывает себе стейк и овощи на гриле, а мне – десерт.

– Вас закрыть или оставить так? – спрашивает официантка, схватившись за край шторы, заменяющей дверь.

У меня во рту пересыхает, когда Марат бросает небрежно:

– Закройте.

Официантка задёргивает шторы, и в кабинке сразу становится темнее. Источником света служат лишь два тусклых спота под потолком и электрические свечи на столике.

Пытаюсь расслабить окаменевшую от нервного напряжения спину. Марат наверняка видит, что я словно натянутая струна. Он пьёт свой эспрессо, не сводя с меня внимательного взгляда.

– Расскажешь о себе? Откуда приехала, Руслана? – нарушает он тишину.

– С севера, – отвечаю ему, не называя города.

– И на кого учишься?

– Ни на кого, – отвожу взгляд.

Вообще-то, моя мама думает, что я учусь в архитектурном. Собственно, я за этим и прилетела сюда. Но для меня не хватило бюджетного места, так что...

– Я приехала работать, – возвращаю взгляд на Марата. – Поступать буду в следующем году. Наверное.

Если накоплю такую колоссальную сумму.

– И где ты работаешь?

– В кинотеатре.

Его брови удивлённо приподнимаются. Чтобы скрыть неловкость, я расплываюсь в улыбке и начинаю бодро тараторить:

– Некоторое время я работала в обувном магазине. Но там не очень хорошо платили. Я ушла оттуда и наткнулась на работу в кинотеатре. Иногда работаю в баре, иногда – на продаже попкорна. До кассира ещё не доросла.

Марат почему-то хмурится, и мне вновь становится неловко. Зеркаля его, тоже приподнимаю брови, как бы говоря: «Что не так?»

– То есть... Девочка с севера приехала сюда для того, чтобы накладывать попкорн в пластиковые ведёрки? – произносит он.

И это звучит чертовски цинично, вообще-то!

– Я закончила курсы фотомоделей, – мямлю уже без прежнего энтузиазма. – Со дня на день жду звонка от агента. Мне могут предложить съемки для Паче...

Название бренда я почти проглатываю, не желая, чтобы Марат его расслышал. Потому что Паче широко известен нижним бельём. Но меня могут пригласить для съёмок в купальниках.

Хотя в последнее время я не особо рассчитываю на это, потому что мне всё ещё никто не позвонил. Я жду уже больше недели. Последний раз говорила с агентом в прошлый четверг.

– Паче? – произносит Марат, всё-таки разобрав название. – Никогда не слышал.

Это хорошо…

Пожимаю плечами, не зная, что ещё сказать. На несколько минут в кабинке повисает молчание. Потом Марат достаёт свой телефон, кладёт его на стол и сосредоточенно в нём копается.

Хочется глянуть на экран и посмотреть, что там, потому что меня сжигает любопытство, но я этого не делаю. Возможно, парень переписывается с той самой Юлей, которая звонила ему. Или ещё с какой-нибудь девушкой. Не знаю...