Память окунула в недавнее прошлое, и горечь на корне языка стала невыносимой.

— Я ненавижу тебя, — шипела Настя, его некогда любимая жена. — Ты слышишь меня? Ничтожество, слабак! Да Лёня в тысячу раз тебя лучше! И в постели, слышишь?! В постели он тоже лучше тебя!

В детстве, глядя на мучения матери, на синяки, которые она старательно пыталась скрыть, маскируя боль за улыбкой, он дал себе обещание, что никогда не тронет пальцем женщину. Даже самую мерзкую склочную бабу не ударит. Не опустится до этого, не превратится в своего отца. Но в момент, когда Настя бросала ему в лицо свою уродливую правду, он готов был ударить её. Схватить за грудки и тряхнуть так, чтобы весь дух вылетел и больше в тело не вернулся.

Настя провоцировала его, оскорбляя так, что вены заполнялись чистой яростью. Стас испугался самого себя и той чёрной злобы, поднявшейся со дна. В момент страшной ссоры он возненавидел жену, которая наставляла ему рога на глазах у жадной до сплетен и сенсаций общественности. Стас и раньше догадывался, что она ему изменяет, только верить в это не хотел. Но новый роман с его подчинённым стал для Насти чем-то другим. Чем-то большим.

Но не за измену возненавидел. А за то, что провоцировала и будила спящего внутри Стаса зверя. Добивала ногами, уничтожая всё светлое, что ещё было между ними. Топтала воспоминания, заменяя их ненавистью. Этого он простить ей не сумел.

Когда Настя выплюнула в него очередное оскорбление и бросилась на него, как разъярённая тигрица, Стас сжал до боли кулаки и ушёл в другую комнату. Главное — подальше от женщины, с которой так и не получилось построить семью.

— Станислав Фёдорович? — напомнил о своём присутствии адвокат. Стас вздрогнул, моргнул несколько раз, обвёл невидящим взглядом роскошный кабинет. Мебель красного дерева, книжные полки, заполненные золотистыми корешками, посмотрел на натёртый до блеска паркет, в котором можно увидеть собственное отражение. Роскошь и шик, стиль и помпезность. Не кабинет, а зал Версаля.

— Спасибо вам, Альберт Семёнович.

— Да в чём вопрос? — хохотнул адвокат, хитро прищурившись. — Я всегда к вашим услугам. Если понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.

— О нет, больше никаких свадеб и разводов. Я, похоже, напрочь с этим цирком завязал.

— Как вам будет угодно, — Николаев развёл тощими руками и ещё долго вглядывался в спину уходящего прочь Стаса.

Отдающий горечью осенний воздух наполнил лёгкие. Стас остановился на ступеньках адвокатской конторы, напряжённо рассматривая кучку ярких листьев под своими ногами. Не мог понять, что ему делать дальше со своей свободой.

«Радуйся, придурок».

Стас попытался улыбнуться, но получился волчий оскал. Спешащая мимо женщина, глянув на него, крепче ухватила за руку маленькую девочку и проворно поволокла ребёнка прочь.

«Ну вот, приличную женщину напугал».

Куда ему дальше идти? К лучшему другу? Но тот до отвращения счастлив в своей новой любви, и Стасу пока плохо удавалось радоваться чужому счастью. Зависть, наверное. Или ещё, чёрт его знает что, не менее мерзкое.

На груди лежал камень, а ноги… они просто несли его к стоянке. Надо что-то делать. Двигаться, ехать, куда глаза глядят. Просто жить. Хотя бы попытаться. Даже если внутри ты пуст, как выпотрошенная перед Хэллоуином тыква, надо жить.

Стас провёл по лицу рукой, смахивая противное чувство налипшей на щёки паутины, снова несколько раз моргнул и скользнул в прохладный автомобильный салон. Скрипнула дорогая кожа, руки привычно легли на оплётку руля, а впереди маячил ухоженный двор, утонувший в ярких осенних красках.

«Всё-таки до чего красивый октябрь, удивительный».