– А ты в Екате где жила? – вдруг спросила она.

– На ЖБИ. Но не так уж долго я там жила…

– А я на Химмаше. Знаешь такое?

– Знаю.

На самом деле мои познания о районе Химмаш сводились к тому, что это самая небезопасная и криминальная часть Екатеринбурга. Местность, где жилые массивы разбросаны по производственной зоне, как небольшие островки жизни в мёртвой пустыне. Находиться там неприятно. Я знала, но виду не подала.

У Марины в столе запел телефон.

– Ой! Йозеф звонит! – испугалась блондинка. – Алё! Да? Ладно, иду!

Посмотрев на часы, я всё поняла: начинался пул-гейм. Мы молча шли к диджей-кабине, погруженные в собственные мысли. О чём думала красивая блондинка на высоких каблуках, я не знала, но я думала о ней. Из нашего долгого разговора я уяснила, что Марина была несчастной женщиной, прикрывающейся невозмутимо прекрасной маской. Скрывалось в её судьбе что-то, о чём не хотелось вспоминать, думать, говорить. «Есть, да не про нашу честь!» – сказала бы моя бабушка.

Весь бело-голубой народ уже приготовился к последнему рывку перед обеденной паузой. Мы надели дурацкие жёлтые шляпы и ждали на низком старте.

– А что за игра? – я обратилась к Виолетте.

– Баскетбол. Надо вон оттуда бросить мяч и попасть в проём между стульев. Чем дальше, тем лучше! – проконсультировала всезнайка.

Стулья стояли друг за другом так, что сиденье одного плотно прижималось к спинке другого. Спинка и подлокотники первого соединялись со спинкой второго, образуя полости, в которые и должен был залететь мяч. Услышав музыку, люди сами повалили к нам попробовать себя в прицельном бросании. «Фуф! Слава Богу, не надо никого никуда тащить», – тихонько радовалась я.

Кемаль разместился «на старте», обозначив огневой рубеж, а Эрай встал в конце цепочки из стульев, чтобы ловить мяч и возвращать его к началу. Мы с девочками рассредоточились по краям, готовые помочь. Ритмичные песни, наши крики, аплодисменты и улыбки заинтересованных гостей создавали весёлую атмосферу отдыха и непринуждённости. Кое-кто попадал и производил фурор, чей-то мяч отскакивал от цели и улетал, чей-то – просто улетал. Пул-гейм очень затянулся, и часы показывали половину первого, когда мы только начинали клубный танец.

«Сегодня я умная и не нахапаю столько всего!» – убеждала себя в ресторане. Шла с тарелкой вдоль прелестей, так предательски пахнувших, и не могла решить, чего хотела больше. «Раз салатик, два салатик, мяско, гарнирчики… Снова с горкой! Блин! Но я же всего буквально по ложечке положила!» – оправдывалась перед негодующим подсознанием. «Ну, теперь ешь, раз взяла!» – шипело оно в ответ.

– Народ! Сегодня репетиции нет. Отдыхайте! – объявила Марина.

– Ура! – обрадовались мы хором.

– В полшестого «Пиратов» пару раз пройдём и «Матрицу» выучим. Всё, приятного аппетита! Я пошла.

– Марин, а на пляж можно? – поинтересовалась я.

В этот момент все почему-то уставились на меня, будто я сморозила непристойность.

– Можно. Но там же холодно? Бр-р-р!

– Мне не холодно.

– Иди. Но ложись с краю, а то будут потом говорить, что анимация тут только загорает.

Начальница покатила коляску со спящим сыном домой, и все вернулись к тарелкам.

– Ты реально на пляж пойдёшь? – удивилась Виолетта.

– Угу! – быстро жуя салат из морковки по-корейски с чем-то ещё, ответила я.

– С ума сошла? Вода ж ледяная!

– Ты трогала?

– Нет.

– Ты сама сейчас ответила на свой вопрос. Я, в отличие от некоторых, сюда отдыхать приехала!

Выражение лица по уши правильной пионерки в тот момент просто не поддавалось описанию. Это была жгучая смесь из ярости, негодования и злобы, приправленная ненавистью и завистью. «Один ноль в мою пользу!»