– «Насильник», «тяжелое насилие», «сталкинг».

Адам быстро набрал слова, щелкнул мышью, снова застучал по кнопкам.

– Слишком много совпадений, – сказал он. – Время уходит.

– Введи имя первой жертвы.

– Ни одного совпадения. – Адам вздохнул и дернул себя за волосы.

– Маньяк-насильник, которому помешали. Возможно – прошедший химическую кастрацию, – сказала Марго, о чем-то размышляя.

– Надо сравнить базы данных, но это займет слишком много времени. – Адам встал со стула. – Так не пойдет. Черт, что же делать?

– Она мертва. – Марго откинулась на спинку кресла. – Может, ей осталось еще несколько минут, но…

– Это невыносимо, – сказал Адам. – Мы видим ее, видим ее лицо, дом… Господи, мы заглянули прямо в ее жизнь, но не сможем узнать, кто она, пока она не погибнет и не найдут труп.

Сусанна Керн чувствовала покалывание в бедрах после бега. Стянув влажные трусы, она швырнула их на стул.

С тех пор как ей исполнилось тридцать, она пробегала по пять километров три раза в неделю, вечером. После пятничной тренировки Сусанна обычно ела мороженое и смотрела телевизор – Бьёрн возвращался домой только к полуночи.

Когда Бьёрн получил работу в Лондоне, Сусанна думала, ей будет одиноко, однако быстро поняла, насколько ценны свободные часы в те недели, когда Морган жил у отца.

Сейчас она особенно нуждалась в покое: она начала углубленный, с высокими требованиями курс нейрологии в Каролинском институте.

Сусанна расстегнула мокрый от пота спортивный лифчик, подумав, что наденет его еще в воскресенье, а потом постирает.

Она не помнила такого жаркого лета.

Тихий скрежещущий звук заставил ее повернуться к окну.

Сад за окном был таким темным, что Сусанна увидела в стекле только отражение спальни. Похоже на театральную сцену, телестудию.

Сейчас ее выход, и вот она стоит, залитая светом софитов.

Но я забыла одеться, с кривой усмешкой подумала Сусанна.

Несколько секунд Сусанна разглядывала свое обнаженное тело. Ярко освещенное, в отражении оно выглядело более стройным, чем на самом деле.

Царапанье послышалось снова, словно кто-то водил ногтями по оконному скату. Может, птица? Слишком темно, не видно.

Не отрывая глаз от окна, Сусанна осторожно подошла ближе, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь отражения. Потянула к себе темно-синее покрывало, прикрылась, вздрогнула.

Преодолевая внутреннее сопротивление, она приблизилась вплотную к стеклу; сад – темно-серый мир, словно подземелье с гравюры Гюстава Доре.

Черная трава, высокие кусты, качели Моргана раскачиваются на ветру, оконные проемы игровой комнаты выходят на террасу, которую так и не достроили.

Стекло запотело от ее дыхания; Сусанна выпрямилась и задернула шторы. Позволила тяжелому покрывалу соскользнуть на пол, голая прошла к двери, и тут по спине у нее пробежал неприятный холодок; она снова повернулась к окну. В щели между тускло-розовыми шторами поблескивала полоска черного стекла.

Сусанна взяла со столика телефон и позвонила Бьёрну; слушая гудки, она не могла оторвать взгляда от окна.

– Привет, дорогая. – Бьёрн ответил как-то слишком громко.

– Ты в аэропорту?

– Что?

– Ты в…

– Я сейчас в аэропорту, купил бургер в «О'Лирис»… – Его голос пропал; какие-то мужчины завопили, зааплодировали. – Ливерпуль снова забил, – объяснил Бьёрн.

– Ура, – вполголоса сказала Сусанна.

– Твоя мама звонила, спрашивала, что ты хочешь на день рождения.

– Как мило.

– Я сказал, ты хочешь кружевное белье, – пошутил он.

– Великолепно.

Сусанна не отрываясь смотрела на блеск стекла между шторами; в телефоне потрескивало.

– Дома все нормально? – спросил Бьёрн; казалось, он совсем близко.