Я сама во всем виновата, и сознание этой вины лежало тяжелым грузом на душе.

В конце рабочего дня, когда отделение закрылось для посетителей и кассиры сверили баланс наличных, я заперла дверь в свой кабинет и направилась к пульту сигнализации.

– Ну что, все готовы?

– Ага, – последовал ответ. Кассиры, Тара и Брендан, вышли из-за стойки и поспешили к дверям, смеясь над какой-то шуткой, в которую меня не посвятили. Я сама начинала кассиром, как и они, потом доросла до ведущего специалиста, а три года назад стала директором отделения. И тогда выяснилось, что я уже не могу смеяться вместе со всеми и меня не приглашают в свой круг. Я стала начальницей, и это, очевидно, означало, что теперь следует меня остерегаться и держаться подальше. Нет, все держались со мной вполне обходительно, но невозможно было не заметить, что после моего повышения ситуация сразу изменилась. С большинством коллег я проработала много лет, но теперь, едва входила в комнату, разговоры мгновенно прекращались и смех затихал: из подруги я превратилась в начальницу.

Это очень угнетало. Мне не хватало смеха и шуток, не хватало возможности поболтать в перерыве между клиентами. Амбиции встали между нами и превратили меня в другого человека, по крайней мере в глазах подчиненных. Но ведь это была все та же я, и подруги сейчас мне были нужны как никогда.

Я набрала свой код и трусцой пересекла просторный вестибюль, после чего Брендан запер за мной дверь, и мы все втроем вышли на улицу.

– Приятного вечера вам обоим.

– И вам. До завтра, – откликнулась Тара и помахала поднятой рукой. Я тяжело вдохнула и плюхнулась в машину. Еще не так давно я стремглав выбегала с работы, торопясь забрать детей из садика или с продленки. Но теперь у них образовалось столько кружков, спортивных занятий и друзей, что можно было не торопиться.