Одно долгое мгновение я смотрела на спокойное, даже можно сказать безмятежное лицо подруги. Должна ли я как–то отреагировать на отвратительное поведение Лемешевой? Не думаю. Самойлова выбрала свою дорогу. Взрослая девушка, пусть и бедная, но дворянка, она даже не попыталась защитить свою честь и достоинство! Заступаться за нее у меня абсолютно не было желания.

А Катенька… Та действовала целенаправленно и хладнокровно разыграла все представление, как по нотам. Очевидно, подруга что–то положила взамен хорошего крема. Но что? Выйдем – узнаю.

Не произнеся ни слова, я грациозно встала. Встретившись с внимательно–настороженным взглядом Стрелецкой, коротко усмехнулась и вместе с Катей неторопливо вышла из комнаты. Девушки–одноклассницы проводили нас глазами. Кое в чьих я замечала даже сочувствие и тревогу. С Катенькой многие хорошо общались, однако сейчас предпочли промолчать: у каждой на то были свои причины.

Неторопливо пройдя через школьный двор, мы сели в ожидающий нас автомобиль. Как только машина выехала со стоянки, я взглянула на подругу и спросила:

– Что было в банке?

– Сверху тоненький слой твоего дорогущего крема, а после… агрессивный крем для депиляции, – отозвалась она и со злорадством улыбнулась.

Качнув головой, я едва слышно хмыкнула. Подруга выбрала довольно изощренный способ мести: брови у Лемешевой за день точно не отрастут. Да вот только… дай–то бог, чтобы последствий у самой Катеньки не было.

Не разделяя веселья подруги, я перевела задумчивый взгляд в окно. Осуществляя месть за себя, а заодно и за Самойлову, Катенька, казалось, продумала все до мелочей. Она даже вспомнила о привычках той, которая видимо доставала их больше других – Лемешевой. Но, боюсь, не все учла.

Отец Юлии Лемешевой очень влиятельный человек. Если с его дочерью приключится неприятность в школе, он должен будет принять меры. Вопрос – какие. Для моей довольно улыбающейся рыжеволосой подруги эта история могла закончиться крайне плохо.

Посмотрю, какая реакция будет от рода Лемешевых. Потом решу, как и чем помогать.

Тяжело вздохнув, я не стала озвучивать свои подозрения, лишь произнесла:

– Сейчас переоденемся, быстро перекусим и едем на рудник. Василий уже должен быть на месте.

Катенька энергично кивнула. Она настолько была счастлива, что едва не мурлыкала от удовольствия.

Подъехав к дому, автомобиль привычно остановился около калитки. Взявшись за дверную ручку, Катя неожиданно повернулась ко мне и бесхитростно спросила:

– На руднике ведь очень интересно?

Мгновение помолчав, я усмехнулась и честно призналась:

– Я бы так не сказала. Деревня в стадии восстановления. Грязные, потные мужики. Тяжелый физический труд. Красивых, больших машин нет. Инвентарь рабочих – в основном лопаты да тачки, – заметив разливающуюся в глазах подруги грусть, улыбнулась и добавила: – Но сегодня будет кое–что интересное. Я уже видела это не раз. Мне нравится.

– Что? – тотчас заблестели глаза Катеньки от любопытства.

– Увидишь, – улыбнулась я и вышла из машины.

Этот же день, обеденное время

Тихо урча двигателем, белоснежный кроссовер мчался по асфальтированной дороге. От Ростова до деревни Степное, где находится рудник, рукой подать – каких–то тридцать километров.

Мы с Катей не разговаривали: каждая думала, о чем–то своем.

«Миша, Миша, – разглядывая мелькающие за окошком поля, я вновь размышляла о юноше. – Что же с нами происходит?» – печаль, словно саван, обволакивала душу и сердце.

Неожиданно Катенька чуть подалась вперед и замерла. Бросив взгляд на подругу, я перевела его на лобовое стекло и коротко улыбнулась. Внезапный интерес Кати вполне понятен: великолепные артефакты, как и прежде, работали исправно. Зрелище действительно впечатляло.