Покровительницей гимназии была Св. Варвара, лик которой был и на знамени школы. 4/17 декабря, в день Св. Варвары, учащиеся отмечали и именины Варвары Павловны. Вышивали и дарили ей скатерти, платочки, собственноручно сделанные небольшие вещицы. «Лицеистов В. П. Кузминой всегда можно было узнать по красивой форме. У девочек – черный передник с длинными рукавами и большими боковыми белыми пуговицами, большой белый воротник и галстуки – банты: у девочек младших классов – розовые, у старшеклассниц – синие. У мальчиков – черная рубашка с поясом. На голове девочки носили темно синий берет, а мальчики – фуражку. Предметы преподавались на русском, французском и болгарском языках по программе болгарских школ. По желанию дети могли изучать английский или немецкий, а старшеклассники – латинский язык»^>99.

В гимназии часто устраивались концерты, на которые приглашались певицы из Народной Оперы, а также такие писательницы, как Дора Г абе, Елизавета Багряна, Калина-Малина.

В годы войны, во время союзнических бомбандировок Софии, здание сильно пострадало. Окончательный удар был нанесен новой властью. В 1950 г. гимназия была закрыта, несмотря на то что большинство русских детей были болгарскими гражданами. Сама Кузьмина уехала во Францию, где и окончила свои дни.

Из других педагогов, имена которых сохранили их ученики в своих воспоминаниях, назову инженера Николая Лесела, преподававшего в механико-техническом училище. Бернард Розенберг писал, что он был их любимым учителем. И хотя он говорил с сильным русским акцентом, но на его лекциях царила полная тишина. Лесел подавал учебный материал так выразительно и ясно, что запоминалось без труда. Кроме Лесела, которому автор воспоминаний впоследствие помог издать книгу, Розенберг вспомнил и маэстро Максимова, училищного капельмейстера. Этот невысокого роста человек, старавшийся скрыть свою хромоту, ввел учеников в прекрасный мир музыки!^>100 Позвлю себе привести только одну сценку из школьной жизни: «Оркестр собирался на репетиции в помещении, которое было на верхнем этаже училища. Для прихрамывающего маэстро Максимова было тяжело подниматься наверх по лестнице. Мы, когда слышали, что он поднимается, начинали играть какой-нибудь марш, которым и встречали его»^>101. Должно быть хорошо было начинать занятия с бравурной маршевой музыки!

Всего к середине 1920-х гг. в Болгарии насчитывалось 224 русских педагога, из которых 99 преподавало в болгарских учебных заведениях. Добавлю немаловажную деталь: учащие детей болгар получали наравне со своими болгарскими коллегами «за 18 недельных уроков до 32 долларов (4 500 левов), сумму, вполне обеспечивающую жизнь семьи в 2–3 человека»^>102.

Представлю «картинку» из жизни совсем обычного русского учителя.

Федор Георгиевич Александров (? – не ранее 1964), языковед. В 1913 г. оставлен при Новороссийском университете для подготовки к профессорскому званию при кафедре сравнительного языкознания, хранитель историко-филологического кабинета. Читал лекции по истории фонетики латыни на педагогических курсах в Одессе. После высылки в 1922 г. осел в Софии. Преподавал латынь в болгарских и русских гимназиях и в духовной семинарии, затем русский язык в софийских школах, потом в Софийском университете. Вначале не имел даже угла и жил в общежитии русско-болгарского комитета помощи беженцам. В России осталась семья. Частично воссоединился (в 1925 г. приехала мать, в начале 1930-х брат). В 1941 г. женился^>103.

Можно добавить, что если бы он носил другие имя и фамилию, то возможно его жизнь сложилась бы несколько иначе. Так, К. В. Флоровская шутливо-иронично писала А. В. Флоровскому 23 апреля 1923 г.: «Александров хотел ехать с группой учителей и учеников здешних гимназий в экскурсию в Италию, – ему не дали визы, потому что он Тодор Александров – одноименец знаменитому вождю македонцев, и боялись, что сербы не пропустят его и сделают из этого международный скандал. Я советую ему хлопотать о прибавке к фамилии Александров-не-Македонский»