– Именно! – подтвердил Уолли указывая открытой ладонью на Алекса, – А если бы и прыгнула, там же всего девяносто футов, сама подумай. (27 метров)

– И что?

– Там не разбиться, максимум унесет под катер и намотает на винт… Ауч, больно!

– Ты достал уже, это не смешно!

– …

– И что нам теперь делать? – поинтересовался Уолли.

– Что, что… вези ее.

– Куда?

– В лес блин, избавиться, не тупи Уолли, отвезите ее домой… или в больницу, вдруг она поранилась? Ты цела, у тебя где-нибудь болит?

Шайла смотрела на Анну в ожидании ответа, но та молчала и не поднимала своих глаз. Немного поразмышляв, смуглая девушка с рельефными бицепсами поняла главное – она не капитан этого корабля и нужно сматываться с мостика.

– Ладно, а я поехала на мост…

– …

– …

– Разбирайтесь с этим сами.

Дверь с передней пассажирской стороны захлопнулась снаружи.

Темно-синий Шеви повернул на одном из перекрестков центра Чикаго влево на Онтарио-стрит, чтобы выехать по нему на шоссе следующий на северо-запад и отвезти Анну домой.

Они ехали по улице, растянувшейся по всему Чикаго от самого озера с востока на запад и выходящая прямиком на автостраду. Анна и Алекс жили по соседству с заповедником, в зеленом пригороде Форест-Глен на Тонто-авеню, в райончике с названием Уайлдвуд.

До выезда на автостраду ехать еще шесть кварталов и Уолли, сосредоточенный на дороге, периодически поглядывал в зеркало. Алекс сидел позади, развернувшись к Анне, но не зная, что сказать. Она сидела тихо, не издавая шума, словно притворяясь, что ее нет.

– Как она? – не отвлекаясь от дороги спросил Уолли, а Алекс, сидя полубоком и смотря на Анну лишь мотал головой:

– Не знаю, может нам позвонить отцу… – и после короткой паузы он обратился к ней, – Энни?

– Если ее отец коп, я думаю, он и так узнает… надеюсь нас не покажут по вечерним новостям… – задумавшись немного, Уолли ударил по рулю, – Вот же срань, а ведь могут…

– Точно, камеры… – тяжело вздохнул Алекс.

Анна внезапно начала шевелиться, прикрывая лицо рукой. Ее снова пробрал тремор, и она всхлипывала, плача и что-то бубня им.

– Что? Энни, что у тебя болит? Нам отвезти тебя в больницу? – Алекс задавал ей вопросы, но она лишь мотала головой, пытаясь шептать громче:

– Прошу, не звоните, прошу…

– Энни, пожалуйста, скажи, ты точно цела? – он снова спрашивал, желая быть уверенным, что с ней все в порядке и она кивала головой,

– Д-да, прошу…

– Хорошо, хорошо, – успокаивал Алекс, – Энни, пожалуйста успокойся, мы отвезем тебя домой.

– Я не хочу… чтобы он знал… прошу…

– Но он узнает… мы теперь звезды Мичиган-авеню так-то… – с улыбкой констатировал Уолли, и Анна, от безнадеги согнулась к коленям, схватилась за голову и зарыдала.

– Уолли, твою налево!

– Фа-ак… извини Энни, я не хотел, – Уолли тут же начал сворачивать на обочину и останавливаться, после чего развернулся к ней, – Энни, мы попытаемся… что в наших силах, чтобы никто не узнал, хорошо?

Анна сидела и плакала от бессилия, от того, как все обернулось и их слова уже не достигали ее. И пассажиры седана погрузились в свои миры, каждый в свой. Она пыталась пройти стадию принятия, а эти двое ковырялись в своих телефонах и переговаривались между собой, периодически произнося непонятные для нее слова.

– Фак, это надо в департамент влезть, здесь не получится… – с досадой вскрикнул Уолли и Алекс подтвердил:

– Да, надо на пятак ехать… – после, обернувшись назад он обратился к ней, – Энни, мы постараемся удалить записи.

– Но это не точно… – ответил Уолли, за что получил удар в плечо и презрительный взгляд Алекса. Подумав секунду, Алекс произнес достаточно громко и твердо, чтобы донести до нее свою решимость: