– Хорошо… – тут же согласился Алекс и только Уолли бессильно махнул руками, мотая головой. После чего тихо выронил:

– Фак! – с его уст сорвалось пораженческое замешательство.

«Ну почему именно сегодня? И почему именно сейчас?» – скулили его мысли в нежелании пропускать трансляцию матча «Даллас против Миннесоты», ведь один лишь бог знает, насколько может затянуться эта дурацкая затея.

Двое юношей вышли из ее дома и направились к темно-синему седану, припаркованному на улице у поребрика. Следом за ними вышла спортивная Шайла в белой майке, держа в руках синюю толстовку. Она пошла к дорожке перед гаражом и села за руль серой хонды.

Двигатели автомобилей завелись, и они тронулись с места. Синий седан сразу поехал по прямой, вдоль улицы с жилыми домами. А серая хонда выруливала на дорогу задом, с пристальным взглядом Шайлы в боковом зеркале. Выехав на проезжую, руль вернулся в положение ноль, колеса выровнялись, и она поехала за ними в том же направлении.

С ветки голого дерева у ее дома сорвался последний оранжевый лист, закружившись в вихре ветра и выхлопа автомобилей. Шум моторов становился все тише, машины удалялись все дальше, их цель – набережная реки в Даунтауне.

Мисс «Чикаго Ривер» – природная живопись, впадавшая когда-то в озеро Мичиган. В светлом полупрозрачном наряде, она радостно бежала к нему на свидание. Тысячи лет верная своим принципам и своей любви к мистеру Мичигану, но за последнюю сотню лет изменившая им.

Деяниями людскими она обратилась вспять, в поисках истины человеческого бытия в предании – «Не сри там, где ешь». Теперь она бежала прочь, пряча свои глаза от мистера Мичигана. Опороченная в цвете людских ожиданий после хорошего ужина… и бог знает чего еще, отныне она бежала в Миссисипи.

Ее темные воды коричневого оттенка уносились от одного из крупнейших озер, проходя в самом центре Даунтауна. Однако, все еще красивая, в обертке отражающейся лести рукотворных монументов и архитектурных изваяний на своей глади.

Она купалась во взглядах людей и была окружена ими, рожденными великими творцами жизни, но ставшими торговцами судеб. Людей, всякий раз возвращающихся к ней в поисках нового вдохновения или отвести свою душу.

Или сбросить чужую… иногда по частям… Вон там, видишь? Чья-то кисть плывет… Хотя, может и показалось, кто знает, там же не видно ни черта, вода то мутная.

Под наблюдением небесных тел одни дни сменялись другими, деревья сбрасывали свои зеленые платья из сезона в сезон. Но эта река неизменчиво продолжала привлекать людей, приходящих изливать свои сердца в ее замутненный их же стараниями омут. Маня к себе эти величественные песчинки вселенной, бесцельно скитавшихся по запутанным туннелям жизни.

Божьи творения властные над самой судьбой, но не властные над своими желаниями. Зоркие в укрощении окружающей природы, но слепые перед невежеством своей собственной. Они брели по обе стороны этой набережной, где каждый в мыслях играл свою музыку, с тараканами на ударных…

Этим вечером, между шестью и семью часами по южной стороне берега реки ехал темно-синий седан Шеви, наблюдая на противоположном северном берегу небоскреб Трамп-тауэр. Светловолосый водитель в куртке «Чикаго Буллз» смотрел по сторонам, рассматривая прохожих.

На пассажирском кресле в расслабленной позе сидел худощавый на вид юноша. С короткой стрижкой, одетый в белую толстовку он ковырялся в телефоне, где на черном экране консоли прописывались данные длинного последовательного кода.

Через время окно консоли сворачивалось и открывалась карта с маркером местоположения, но раздался звонок. На экране высветилось «Шайла» и нажав на зеленую кнопку Алекс поднял трубку: