Много ли есть в наш век личностей великих, доблестных? – спрашивал мыслитель. Нет, нет между нами ни мужчин, ни женщин, способных дохнуть обновлением на нашу жизнь, на наш общественный быт! Нервы и сердце человека высохли, и все мы стали робкими, оторопевшими плаксами. Мы боимся правды, боимся счастья, смерти, боимся один другого. Большая часть людей нам современных оказываются до того несостоятельными, что они не в состоянии удовлетворять своим собственным потребностям; их самолюбивые притязания стоят в разительной противоположности с их действительным могуществом, которое со дня на день хилеет и оскудевает. Все мы – ратоборцы гостиных, а когда нужно сразиться с судьбою, мы благоразумно обращаемся вспять, не понимая, что в таком-то именно бою и крепнут силы [638, с. 7].

Р. Эмерсон считал, что бояться чрезмерного влияния достойных – непростительно. Будем служить великому, – писал он, – не опасаясь унижения, не пренебрегая ни малейшею услугою, оказанною ему. Сделаемся членами его тела, дыханием его уст, отрешимся от самолюбия. Что заботиться о нем, если с каждым днем становишься выше и благороднее? Прочь с ней, с презрительною дерзостью какого-нибудь Босвелля! Благоговение гораздо возвышеннее жалкой гордости, которая все держит себя за подол. Отрешись от себя, иди вслед за другим: в отношении души – за Христом; в философии – за Платоном; в поэзии – за Шекспиром; в естествознании – за Декартом. Избранное стремление не остановится, и самые силы твоей инерции, опасения, любви не задержат тебя на пути. Вперед, и всегда и вечно – вперед! [638, с. 224].

Опираясь на идеалистическую и религиозную политическую и философскую мысль, Т. Карлейль и Р. Эмерсон обосновывали историю результатом творчества героических личностей, «ее локомотивов».

По новому проблемы героического раскрываются в концепциях итальянского философа Джамбаттиста Вико и одного из классиков немецкой философии Георга Вильгельма Фридриха Гегеля. Дж. Вико в работе «Основания новой науки о природе наций» раскрывал непосредственную связь исторического процесса и героического, которые он представлял как один из его этапов [91]. Гегель, разделяя эти идеи и изображая героическое в мире древних эллинов, определял его как формообразующий, основополагающий принцип героев, характерный для догосударственного периода [112].

Особый и весьма специфический вклад в разработку теории лидерства внес великий немецкий философ Фридрих Ницше. В известных произведениях «Так говорил Заратустра», «Антихрист. Проклятие христианству», «Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей», «По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего», «Человеческое, слишком человеческое», «Сумерки идолов» он сформулировал несколько тезисов, которые затем получили широкое развитие в политической и социологической науках. Во-первых, он объявил волю к власти движущей силой истории и видел в ней творческий инстинкт, который проявляется прежде всего у выдающихся личностей (лидеров), которые не только стремятся к власти, но, обладая сверхчеловеческими качествами, и преодолевают инстинкт толпы.

Второй тезис касается природы лидерства как иррациональной, инстинктивной силы, связывающей лидера и его сторонников. Во-третьих, Ф. Ницше попытался доказать необходимость формирования высшего биологического существа с выдающимися личностными качествами, создать принципиально новую модель суперлидера – сверхчеловека. «Сверхчеловек есть смысл земли. Пусть же ваша воля говорит: «Да будет сверхчеловек смыслом земли!!» [396, с. 8].

Ф. Ницше был убежден, что «Бог умер» [396, с. 8], и ему на смену обязательно придет сверхчеловек. Это будет сильная, волевая, развитая и красивая личность, возвышающаяся над человеком так же, как тот превосходит обезьяну. «Что такое обезьяна для человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором» [396, с. 8]. Это море, в котором может потонуть человеческое презрение [396, с. 9]. Важнейшая задача сверхчеловека – создание новых ценностей, которые понимают и принимают сильные мира сего. Массы должны исполнять то, что предначертано элитой. По мнению Ф. Ницше, «умерли все боги; теперь мы хотим, чтобы жил сверхчеловек» – такова должна быть в великий полдень наша последняя воля!» [396, с. 57].