Великий мыслитель в своих исследованиях особое внимание уделил такому важному качеству античного человека и политика, как добродетель. В его работах мораль и добродетель, проявляемые не только на поле боя, но и в жизни в целом, являются важными факторами человеческого общества. По Аристотелю, добродетель – есть мера человечности, осуществление человеческого назначения, пространство человеческого развития, совершенная деятельность души индивида [21, с. 81–83]. Это специфическое человеческое качество, которого лишены животные и боги. Животные ниже добродетелей, боги выше их.

«Добродетель, – неоднократно подчеркивал мыслитель, – это способность поступать наилучшим образом во всем, что касается удовольствий и страданий, а порочность – это ее противоположность» [21, с. 81]. Причем «добродетели существуют в нас не от природы и не вопреки природе» [21, с. 76], они зависят от правильных суждений и имеют своим предметом природные наклонности. Вопрос о добродетели как совершенной деятельности души постепенно переходит в вопрос о совершенных отношениях между людьми. Добродетель разворачивается в отношениях граждан друг к другу, в пространстве между ними и способствует внутреннему порядку и счастливой жизни. Установленных правил нет в поступках и действиях. Добродетельность человека заменяет такие правила.

Государственный муж (politikos) как настоящий лидер должен обладать набором определенных добродетелей. Аристотель пишет, что, так как «в душе бывают три [вещи] – страсти, способности и устои, то добродетель, видимо, соотносится с одной из этих трех вещей. Страстями, или переживаниями, я называю влечение, гнев, страх, отвагу, злобу, радость, любовь (philia), ненависть, тоску, зависть, жалость – вообще [все], чему сопутствуют удовольствия или страдания. Способности – это то, благодаря чему мы считаемся подвластными этим страстям, благодаря чему нас можно, например, разгневать, заставить страдать или разжалобить. Нравственные устои, [или склад души], – это то, в силу чего мы хорошо или дурно владеем [своими] страстями, например гневом: если [гневаемся] бурно или вяло, то владеем дурно, если держимся середины, то хорошо. Точно так и со всеми остальными страстями» [21, с. 84].

Добродетельным лидером или государственным мужем (politikos), по мнению Аристотеля, «является тот, кто, во-первых, делает то, что правильно, и, во-вторых, избегает крайностей. Например, мужество (andreia) – это обладание серединой между страхом (phobos) и отвагой (tharrhe); названия для тех, у кого избыток бесстрашия (aphobia), нет (как и вообще многое не имеет имени), а кто излишне отважен – смельчак (thrasys) и кто излишне страшится и недостаточно отважен – трус (deilos)» [21, с. 88]. Нравственная добродетель состоит в обладании серединой и в каком смысле, и что это обладание серединой между двумя пороками, один из которых состоит в избытке, а другой – в недостатке, и что добродетель такова из-за достижения середины как в страстях, так и в поступках, – обо всем этом сказано достаточно [21, с. 88].

Вместе с тем встают вопросы: как найти необходимую середину для каждого из правителей? «Или, что то же самое, – спрашивает Аристотель, – как найти правильную меру наших чувств и действий? Для этого необходимо либо обладать практической мудростью, рассудительностью (phronesis), либо следовать примеру или наставлениям добродетельного человека [21, с. 176–177]. Практичность, рассудительность позволяют ориентироваться в обстановке и делать правильный выбор для достижения нравственной цели (блага): добродетель создает правильную цель, а рассудительность – средства к ней [21, с. 187–188].