Отнесение (или соотнесение) к ценностям ставит серьезное ограничение индивидуальному произволу в науке, подчеркивал М. Вебер (общечеловеческие ценности выполняют, таким образом, роль общего знаменателя, «общих закономерностей»).

Мысль о том, что существует лишь один, «объективный» способ быть наукой, и что социология поэтому должна подражать естественным наукам, М. Вебер решительно не принимает. Ученый считает, что социология, не теряя стремления к точности, должна все-таки отличаться от естественных наук.

Социальная реальность не схожа с естественной природой тем, что люди всегда вкладывают определенный смысл в свои действия, точнее подчиняют последние определенной логике, в том числе и логике здравого смысла. Конечно, есть традиционные (или аффективные) действия, которые осуществляются как бы автоматически. Однако Вебер имеет в виду не такие действия, а рациональное поведение (социальное). Рациональное поведение мотивировано, соотнесено с поведением сопряженных индивидов (и ценностными нормативами), люди в большинстве случаев действуют, чтобы достичь или приблизить какие-то цели. По этой причине человеческие действия, в отличие от перемещения физических тел или химических реакций, надо прежде всего понять, а не объяснять.

Было бы неправильным закреплять только за одним из рассмотренных стратегических течений право на верное объяснение – в каждом из них содержатся элементы научной стратегии.

В высказывании русского ученого Е. Н. Трубецкого (1863–1920) можно обнаружить преломление рассматриваемого вопроса применительно к исследованиям правового развития общества. В частности, он писал, что одна из наиболее значимых заслуг Р. Иеринга (1818–1892) в том, что он доказал несостоятельность учения Ф. К. фон Савиньи и Г. Ф. Пухты в части вывода о непроизвольном и безболезненном развитии права. Учение это, по мнению Р. Иеринга, представляет собой фантастическое построение: нелепо полагать, что юридические понятия достались людям готовыми, без всякого с их стороны труда. На самом деле человек является всегда борцом за право. Обращаясь к истории, мы видим, что каждое новое юридическое понятие было для людей плодом ожесточенной борьбы и напряженных усилий.[21]

Совершенно отрываясь от такого течения событий, классическая методология представляет реальный правопорядок как совершенную систему, которая содержит в готовом виде ответ на любой вопрос: ответ выводится путем логических операций из писаного права или принципов юриспруденции, а возможные пробелы в законодательстве восполняются по аналогии. Такое представление ученый именует юридическим детерминизмом.

Однако в последнее время среди исследователей возобладало отрицательное отношение к такому детерминизму. Появилось достаточно много данных, свидетельствующих, что из закона можно выводить различные решения, подходящие к данной ситуации. Сегодня уже сам законодатель перестает быть позитивистом: признает судейское формирование права, не отвергает возможность восполнения пробелов в праве судебной практикой и юридической доктриной.[22]

При этом было бы ошибочным отрицать какой бы то ни было смысл в научной стратегии, уделяющей основное внимание исследованию того, что государство представило в качестве объективного права. Разобравшись в этом, можно составить определенную картину официального правопорядка и законности в обществе.

Нельзя не считаться и с тем, что право существует уже не одно столетие, и все это время в нем накапливаются устойчивые характеристики возникновения, существования, функционирования. Именно последнее, составляя саму основу права, все более упрочивается, пропитывается чертами универсальности, всеобщности.