Вместе с тем в правовом развитии России можно обнаружить черты настолько своеобразные, что зарубежные авторы выводили право нашей страны из системы романо-германского права. К примеру, лишь судебной реформой 1864 г. в России функции суда были отделены от административных функций. До этого времени не было четких и ясных границ между полицией, судом и административными органами, в том смысле, что судебные функции осуществлялись государственными чиновниками и полицией. Вообще, возникновение профессионального правосудия в России следует связывать именно с реформой 1864 г.

Развиваясь в рамках традиций континентального права, российское законодательство всегда оставалось слабо кодифицированным. Вплоть до Свода законов Российской Империи 1832 г. законодательство страны представляло собой механически сведенную сумму юридических актов. В начале XX столетия, как известно, правовое развитие страны претерпело серьезные и в общем-то благотворные изменения, которые, однако, вскоре были перечеркнуты социалистическими преобразованиями. Трудно пройти мимо такого факта: в России вообще отсутствовали традиции конституционного развития, первые конституции появляются лишь в XX столетии.

Р. Давид пишет, что сильнейшим фактором, сдерживающим правовое развитие России, являлась не столько юридико-техническая отсталость, сколько порожденное особенностями исторического развития страны отношение к праву. Во всей континентальной Европе, так же, как и в Англии, право рассматривается как естественное дополнение к морали и как одна из основ общества – нет общества без права. Авторы из западных стран могут сколько угодно насмехаться над юстицией и судами, высмеивать их слабости, но ни один из них не представляет себе общества без права, правосудия. Но такое отношение мало что значило в России, точнее оно там ничего не стоило. Л. Н. Толстой желал исчезновения права и создания общества, основанного исключительно на христианской любви и милосердии.[84]

Славянофилы, народники, марксисты, не говоря уже об анархистах, рассматривали право как явление, чуждое или даже вредное российскому обществу (мотивировки такой оценки были, конечно, разные).

Н. А. Бердяев считал, что именно с русским коллективизмом связано отрицательное отношение к праву, смешение права с моралью. Отрицание права, которое у русских шло и слева, и справа, есть отрицание личности, порабощение ее коллективизмом. Право призвано защищать личность от посягательств на нее злой воли. Именно право делает свободу личности не зависящей как от добродетели, так и от пороков других людей, от их нравственного уровня и произвола. Право делает возможной свободу личности даже при существовании зла или дурной воли людей. Русские смешивают право с моралью и ставят судьбу личности в зависимость от нравственного сознания людей, их добродетелей. Но есть свобода, которая должна быть гарантирована человеку и при порочности людей, при склонности их к насилию. Этого никогда не принимало народничество, как правое, так и левое. Такое отрицание права есть ослабление личного самосознания, есть недостаток личного достоинства, есть погружение в безликий коллектив.[85]

Д. А. Кавелин (1818–1885) замечал, что в истории русских правовых институтов личность всегда заслонялась семьей, общиной, государством и не получала своего юридического определения. По мнению Герцена, «правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школой. Вопиющая несправедливость одной половины законов научила его ненавидеть другую, он подчиняется им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон повсюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно так же поступает правительство».