Если английская и французская (а за ними и американская) методологические традиции исходили из признания глубокого родства наук о природе и обществе, идентичности методов естественнонаучного и общественно-научного познания, то немецкая философская традиция, опирающаяся на идеи Канта и Гегеля, а затем и на идеи философии жизни, попыталась это единство оспорить. Постепенно в немецкой философии и в обществозна-нии начинает утверждаться мысль о том, что объекты культуры, истории, явления общественной жизни столь радикально отличаются от объектов природы, что не могут изучаться по одной и той же методике. В поведении людей, групп и общностей весьма значимы субъективные факторы, мотивы социальных действий, поэтому они не могут объясняться по аналогии с физическими явлениями. Особое внимание при изучении общественных явлений должно уделяться выяснению этих факторов и мотивов. А чтобы раскрыть факторы, необходимо как бы проникнуть во внутренний мир человека, понять мотивацию его поступков. Поэтому, по мысли немецких теоретиков, в социальном познании должно преобладать не объяснение, а понимание, точнее, объяснение социальных явлений через понимание природы человеческих поступков, через анализ тех действий человека, которые имеют социальный смысл.

Складывается антипозитивистская методология социального познания, которая нацеливает исследователя не на описание и объяснение внешних фактов, а на раскрытие внутренних стимулов (мотивов) человеческих действий и поступков. Такая методологическая установка коренным образом меняла представления о природе социального и методах его изучения. Значительный вклад в развитие этих идей внесли представители немецкой теоретической социологии Ф. Теннис, Г. Зиммель и М. Вебер.

Макс Вебер (1864–1920) – немецкий философ, политолог и социолог, автор теории понимающей социологии. Свои основные идеи он изложил в работах «Протестантская этика и дух капитализма», «Хозяйство и общество», «О категориях понимающей социологии». С его точки зрения, социальные науки коренным образом отличаются от естественных. Это различие состоит в том, что в них по-разному трактуется принцип причинности. В социальных науках причинность имеет не жестко необходимый, динамический, а, скорее, вероятностный характер. События и явления общественной жизни представляют собой не нечто «исторически неизбежное», а результат «множества возможностей». Применительно к социальным наукам он вводит понятие адекватной причинностиі, т. е. такой причинности, которая имеет вероятностный характер. Отсюда следует вывод о том, что социология должна иметь дело только с вероятностными утверждениями о взаимосвязях социальных явлений. Цель социологии – установить степень вероятности событий, т. е. определить, что при наличии события X имеется определенная вероятность наступления события Y. Особенность вероятности социальных событий состоит еще и в том, что в них содержится (чаще всего в скрытой форме) рациональный момент. Раскрытие этого момента и составляет специфику социального познания, суть понимающей социологии.

Социологическое объяснение сводится М. Вебером к раскрытию рациональных мотивов человеческих действий. Такое определение социальных явлений и событий могло бы привести к их полной субъективизации, что лишило бы социологию ее реальных оснований, возможности говорить о каких-либо законах общественной жизни. Во избежание таких крайних выводов М. Вебер полагает, что люди действуют рационально, по крайней мере в течение длительного времени, и эта рациональность имеет какие-то типичные формы своего проявления. А раз так, то имеется возможность типизировать деятельность людей и осуществить систематизацию социальных фактов, что и реализуется в понятии идеального типа. Таким образом, понимающая социология, с одной стороны, выступает как методологический принцип, особый принцип социологического познания, с другой – как специфическая интерпретация самой социальной реальности, в которой основное внимание уделяется ментальным структурам, определяющим характер социальности и социального действия.