Ренессансно-барочная эпоха имела переходный характер и несла в себе все признаки тотальной аномии с падением нравов, разгулом преступности, отсутствием каких-либо внешних препятствий для проявления человеческого злонравия. На этом фоне становилась очевидной социальная ценность порядка, права, законов как необходимых составных частей единого миропорядка. В драме «Троил и Крессида» Улисс (Одиссей) говорит об этом с необычайной выразительностью: «О, стоит лишь нарушить сей порядок, / Основу и опору бытия, – / Смятение, как страшная болезнь, / Охватит все, и все пойдет вразброд, / Утратит смысл и веру. Как могли бы, / Закон соподчиненья презирая, / Существовать науки и ремесла, / И мирная торговля дальних стран, / И честный труд, и право первородства, / И скипетры, и лавры, и короны. / Забыв почтенье, мы ослабим струны – / И сразу дисгармония возникнет. / Давно бы тяжко дышащие волны / Пожрали сушу, если б только сила / Давала право власти; грубый сын / Отца убил бы, не стыдясь нимало; / Понятия вины и правоты – / Извечная забота правосудья – / Исчезли бы, и потеряли имя, / И все свелось бы только к грубой силе, / А сила – к прихоти, а прихоть – волчьей, / Звериной алчности, что пожирает / В союзе с силой все, что есть вокруг, / И пожирает самое себя».

Эти строки можно рассматривать как поэтическую вариацию на тему «Проповеди о послушании», опубликованной в Англии в 1547 г., в которой говорилось: «Ибо где нет надлежащего порядка, там господствует всеобщее злоупотребление, животное начало, гнусность, грех и вавилонское столпотворение. Уничтожьте королей, принцев, правителей, магистратов, судей и им подобные чины божественного порядка, и никто не сможет появиться на большой дороге и не быть ограбленным, ни один человек не сможет мирно спать в своем доме и своей кровати и не быть убитым. Никто не сбережет в спокойствии своей жены и детей и владений; все вещи станут общими, вслед за чем необходимо последуют всякое зло, полное уничтожение души и тела, всех благ и государства».

В мире должен править иерархический «закон соподчинения». Социальный порядок является составной частью единого миропорядка, а монархия – наиболее естественной формой правления, соответствующей устоям мироздания. Монарх – это центр, который сплачивает общество в единое целое; от него исходят все благие предписания, которым должна подчиняться жизнь государства.

Сознавая ценность порядка, права и его законов, Шекспир вместе с тем показывает уязвимость их устоев, их зависимость от конкретных человеческих индивидов, от уровня развитости их интеллекта, морального и правового сознания, от степени изворотливости их мышления, способного уходить из-под контроля правовой нормативности. В драме «Венецианский купец» ростовщих Шейлок дает купцу Антонио деньги в долг под залог в виде фунта мяса с живого тела купца. Незадачливый торговец разоряется и не может расплатиться, а озлобленный купец требует расплаты. В сложившейся ситуации даже сам дож Венеции не имеет возможности спасти Антонио, поскольку никто не может нарушать законы республики. Купца спасает от смерти его подруга, адвокат Порция, которая заявляет кредитору: «Твой вексель не дает ни капли крови; / Слова точны и ясны в нем: фунт мяса. / Бери ж свой долг, бери же свой фунт мяса; / Но, вырезая, если ты прольешь / Одну хоть каплю христианской крови, / Твое добро и земли по закону / К республике отходят».

Здесь сила человеческого интеллекта оборачивается спасением для главного героя, но она же в равной степени может рождать аргументы, оправдывающие злодеяния. Мастерски изображенная юридическая коллизия производит двойственное впечатление и свидетельствует о зыбкости, уязвимости, ненадежности юридических законов, создаваемых людьми, которые сами их устанавливают и сами же, при известной изворотливости ума, легко их обходят, а при наличии своевольной дерзости, грубо нарушают.