По информации Л. В. Чуприной, около 50 % всех освобожденных условно-досрочно вновь совершают новые преступления, при этом в течение испытательного срока – около половины от всех совершивших>46. При условно-досрочном освобождении из колонии общего режима рецидив составляет 46 %, из колонии строгого режима – 51 % (среди условно-досрочно освобожденных, осужденных за особо тяжкое преступление и не отбывавших ранее лишение свободы – 17,4 %); при этом повышенной рецидивоопасностью при условно-досрочном освобождении отличаются ненасильственные тайные корыстные имущественные преступления (показатель рецидива составил 59 % при условно-досрочном освобождении из исправительных колоний общего режима, 69,7 % – строгого режима), и насильственные открытые корыстные имущественные преступления (рецидив – 53,6 % при условно-досрочном освобождении из исправительных колоний общего режима, 58,7 % – строгого режима).
Если отбросить негативный фактор наследия ГУЛАГа, с аналогичными проблемами сталкивается абсолютное большинство развитых стран, так же, как и Россия, широко применяющих лишение свободы. Ученые-криминологи обращают внимание на возрастающую год от года проблему падения эффективности уголовной санкции. Например, китайский криминолог Хэ Бинсун на IV сессии международного форума «Преступность и уголовное право в эпоху глобализации» (2012 г.) отметил, что «теории уголовного наказания формировались и развивались в рамках исторического процесса и являются продуктом соответствующей исторической эпохи. Несмотря на то, что традиционные теории наказания (включая абсолютные теории наказания, относительные теории наказания и синтетические теории наказания) являлись продуктами прошлого и играли роль в стимулировании и историческом развитии теорий уголовного наказания, вместе с вхождением человечества в новую историческую эпоху, так называемую эпоху глобализации, они будут постепенно исчезать и в конечном счете изживут себя»>47.
Определенное разочарование в существующей системе наказаний привело к поиску обоснованных эмпирическими данными новых средств, методов, путей и программ. Емкой характеристикой их результатов стала фраза американского исследователя Роберта Мартинсона: «Ничего не работает»>48. Обществом были испробованы все возможные программы исправления, обращения, «лечения» в отношении преступников, но уровень рецидива тем не менее оставался без изменений. «С некоторыми отдельными исключениями, все реабилитационные попытки не дали никакого ощутимого влияния на уровень рецидива»>49. Следствием доктрины «ничто не работает» стали призывы возврата контроля в его разных ипостасях в центр уголовной ответственности. Эти идеи эволюционировали в концепцию усиления частной превенции, которая была положена в основу реформирования пенитенциарных систем многих стран мира. Концепция предполагает уменьшение объема возмездия и увеличение контрольной составляющей. С одной стороны, усиление контроля свидетельствует о неспособности исправить преступника, стремлении путем внешних ограничений, угроз и запретов лишить такого человека самой возможности совершения преступления, тогда как внутренние побуждения человека, его нравственная основа останутся без изменения. В определенной степени такой подход основывается на доктрине «неисправимого преступника». П. В. Тепляшин, рассматривая возрастание роли контроля в системе исполнения наказаний, отмечает, что «для уголовной юстиции второй половины ХХ столетия оказалось очевидным, что многие преступники не поддаются ни нравственному, ни юридическому исправлению»