Пренебрежение анализом промежуточных и конечных результатов проводимых реформ, отсутствие понимания смысла происходивших в экономике процессов и их динамики, действительных причин ускорения или торможения в развитии народного хозяйства неизбежно должно было вновь ухудшить результаты развития отечественной экономики. Приход «новых-старых» лиц в управление экономикой ознаменовался даже утратой культуры сопоставления проектировок (прогноза) развития экономики с фактическими данными. Так, с момента образования в 2000-м, Минэкономразвития России (Г. Греф) год за годом стало прогнозировать более низкие темпы роста ВВП, чем те, что по итогам каждого года фиксировал Росстат и которые по инерции экономика продолжала генерировать. Это устойчивое расхождение было далеко не безобидным. Оно приводило к значительному занижению проектируемых доходов бюджетной системы (в среднем на 3–5 процентов в год). В результате за десятилетие таких «просчетов» развитие страны было, по сути, лишено огромных ресурсов. Причем отказ от этой практики произошел не в результате осознания ее вредоносности, а самым «естественным путем»: принятые на вооружение «новые-старые» установки в социально-экономической политике постепенно набрали силу и неминуемо привели российскую экономику к снижению темпов роста; постепенно они действительно стали соответствовать прогнозам «специалистов» Минэкономразвития России. И проблема «саморазрешилась».

В целом же результаты развития страны в первом подпериоде останутся в экономической истории страны как время неиспользованных возможностей и не состоявшегося подъема народного хозяйства в условиях благоприятной конъюнктуры на мировом рынке углеводородов. Как время чрезмерной и все возрастающей зависимости бюджетной системы страны от экспорта сырья и нарастающего ввоза в нее высокотехнологичной продукции. Как время вопиющих проявлений монополизма, растущего имущественного неравенства граждан и звонких, но безответственных заявлений правительственных экономистов и финансистов об «экономике тучных лет», о «тихой гавани», об «энергетической сверхдержаве», о скором превращении ее столицы в финансовый центр планеты и т. д.

Во втором подпериоде, начавшемся в ходе преодоления спада в российской экономике в 2012 году (после некоторого ее оживления, последовавшего за кризисом 2008 года), в управление развитием народного хозяйства были внесены изменения, которые привели к некоторой его стабилизации (начиная с 2016 года, с «перерывом» на пандемию в 2020 году – см. Таблицу 1). Следует отметить, что во многом эти оздоравливающие решения были приняты не в силу осознанной необходимости, а под влиянием внешних обстоятельств, в ответ на возникающие вызовы. В том числе в силу нарастания негативных событий на Украине, которые привели, в частности, к санкциям, ограничившим внешнеторговые связи России с прежде «дружественными» странами Запада. В результате перед страной вновь (спустя практически 15 лет) встал, например, вопрос о необходимости проведения последовательной политики импортозамещения. Однако, на сей раз это не стало значимым фактором подъема российской экономики, как в конце 90-х. Правительство и ЦБ России оказались просто не готовыми к реализации такой политики (см. ниже).

Вместе с тем некоторое ускорение развития сельскохозяйственного производства и переработки его продукции все же произошло. Продолжению роста экономики (пусть и незначительного) несомненно способствовало также увеличение целевого финансирования ряда отраслей ВПК (опять же в силу нарастания напряженности в сфере обеспечения безопасности страны). К принципиальным же и значимым изменениям в управлении экономикой следует отнести сформулированные в 2018 году