Реформы, начатые в сельском хозяйстве, торговле и сфере услуг, были постепенно распространены на предприятия пищевой и легкой промышленности.[17] И только затем преобразованиями были охвачены предприятия по производству средств производства. При этом успех начатых преобразований связывался в первую очередь с созданием новых предприятий, становление и деятельность которых изначально происходили в условиях свободной конкуренции, организуемой и поддерживаемой властью. Кроме того, расчет делался на то, что ускоренное развитие более эффективных новых производств с неизбежностью предопределит их лидерство и закономерно приведет к вытеснению ими не только старых (государственных), но и менее эффективных новых (частных) предприятий, не сумевших организовать успешную работу в условиях «рынка».

Приватизация государственной собственности была оставлена «на потом». Основные усилия органов власти всех уровней были направлены в КНР на то, чтобы исключить из процесса «замещения» неэффективных предприятий (независимо от формы собственности) более эффективными все факторы, способные деформировать организованное и поддерживаемое государством справедливое соревнование между ними. На решение этой задачи были брошены все доступные ему (государству) инструменты и прямого (административного), и опосредованного воздействия на социально-экономические процессы (денежно-кредитная политика, регулирование внешнеторговой деятельности, предоставление достаточной свободы и финансовых ресурсов органам власти на местах для инициативного подъема экономики и роста доходов и расходов их бюджетов т. д.).

Результатом выбранного в Китае пути воссоздания и развития частной инициативы должен был стать (и стал!) значительный рост числа частных (новых) предприятий.[18] Созданные руководством КНР стимулы к постоянному повышению их эффективности постепенно превратили частный сектор в доминирующую силу развития всей китайской экономики.[19] Постепенно, но неумолимо, частный сектор вынудил государственные предприятия вступить с ними в конкуренцию (на равных условиях), что привело к повышению эффективности китайской экономики в целом. При этом плановость в развитии экономики постепенно трансформировалась: стали уточняться разные ее проявления в сфере рыночного, косвенного (направляющего) регулирования и директивных заданий по предприятиям с критически важным производством. Важно также подчеркнуть и то, что выбранная модель встраивания рыночных сил в управление общественным производством была увязана с продолжением строительства в стране социально-ориентированного (социалистического) государства. Как известно, в таком государстве планомерно осуществляется подъем тех секторов экономики, которые связаны с обеспечением растущего благосостояния населения, нужд обороноспособности и безопасности страны, а также с опережающим развитием инфраструктуры. Выбранный вариант объединения «рыночности» с «плановостью» как раз и позволил, не поступаясь интересами развития экономики и общества, на протяжении десятилетий обеспечивать рост ВВП Китая на 8–12 процентов в год.

Переход экономики СССР «от плана к рынку» в конце 80-х – начале 90-х годов XX века был осуществлен по другому сценарию. Инициаторы «реформ» полностью проигнорировали и опыт развития своей собственной страны, и опыт Китая. Государство в России было практически устранено от управления преобразованиями. Все сектора экономики, банковский сектор и внешнеторговая деятельность были «пущены в свободное плавание». Вместо постепенного воссоздания рыночных институтов и развития предпринимательства одним из основных структурообразующих элементов «реформ» стала тотальная приватизация государственной собственности, воплотившая в себе самые уродливые черты «развитого социализма» (безграничное использование «власть предержащими» своих административных возможностей, коррупционность, активнейшее участие криминала, нарастающий непрофессионализм в управлении и т. д.). Конкуренция в таком подъеме «предпринимательской» инициативы была фактически устранена. В худшем случае такой путь «реформирования» оборачивался немедленной распродажей «приватизированных» активов, а в «лучшем» – сопровождался захватом монопольного положения на конкретных рынках уже частными предприятиями (при полном попустительстве, а зачастую и с участием власти), что никак не побуждало новых собственников предприятий, доставшихся им волею обстоятельств, а не созданных трудом праведным, к повышению эффективности их работы. В результате и «новые» предприятия оказались изначально выведенными из-под воздействия «невидимой руки рынка» (конкуренции). Во всяком случае, ее роль в трансформации управления и переходе экономики России к более эффективному варианту развития также была сведена к минимуму.