– Ханна приехала, – произносит она, когда Майкл наклоняется поцеловать ее в щеку.

Черный костюм ему очень к лицу. Майклу всего тридцать шесть, но волосы на висках уже седеют. Седина его красит, думает Элис.

– Ну что ж, – Майкл пожимает плечами, – она же предупреждала, что приедет, – и Элис чувствует, что их сестре он ничего уступать не желает.

Он, похоже, приехал один, а подробности Элис предпочитает не выяснять. Может, и к лучшему, что он без жены, та явно из тех, кто любит кидаться на могилу и рыдать, причем неважно, знала она усопшего или нет. Хотя у них, конечно, никакой могилы не будет. Интересно, думает Элис, встречаются ли любители кидаться на печь крематория? Это, должно быть, непросто, ведь тогда пришлось бы довольно унизительно ползти по металлическому туннелю. Тут Элис одергивает себя: во-первых, она выдумывает про невестку всякие гадости, а во-вторых, такие мысли на похоронах неуместны.

– Восемь человек пришло, – говорит она, чтобы не молчать, – не считая нас. Молодцы, правда ведь?

– Не понимаю, зачем им это.

– Но я боюсь, что слишком много вина заказала.

– Сколько?

– Двадцать четыре бутылки, – отвечает Элис.

– Господи, Элис, это же похороны, а не оргия.

– Знаю, – смущается Элис.

Она давно знает, что Майкл считает ее легкомысленной, вот только не понимает, чем она заслужила такое отношение. Вообще-то большинству окружающих она кажется чересчур серьезной. Сама Элис часто переживает, что выглядит в чужих глазах занудой.

– Где мама? – спрашивает Майкл.

– Спереди сидит. У нее вроде все в порядке. И настроение хорошее.

– Сомневаюсь, – говорит Майкл, – сейчас же похороны.

– Ну разумеется, – откликается Элис, – принимая во внимание обстоятельства. – И добавляет, стараясь выдержать траурный тон: – Она тебя увидит, и ей спокойней станет.

Майкл кивает.

– Тогда тоже туда пойду, – он сверяется с часами, – мы начнем через семь минут. Постарайся не опоздать, ладно?

– Я с тобой, – говорит Элис.

– Хорошо, – его взгляд на миг задерживается на ее платье, – новое?

– Да, – с вызовом отвечает Элис, но Майкл лишь хвалит:

– Неплохое. Мне не нравится эта современная мода не надевать на похороны черное.

Радуясь его похвале, Элис соглашается и расправляет мешковатое платье. В этот момент из туалета появляется женщина в темно-синей водолазке. Она машет Элис:

– Попозже к тебе подойду, Джини.

– Элис, – сурово говорит Майкл, – ты себе кличку придумала?

После прощания они высыпают на улицу, освещенную лучами хиленького, каким оно обычно бывает после дождя, солнца. Элис оглядывается по сторонам, высматривая Ханну. Во время церемонии та села поодаль, выбрав себе место на задней скамье. Насколько Элис успела заметить, Ханна еще не говорила ни с матерью, ни с Майклом. А теперь Элис охватывает страх – возможно, необоснованный, – что, когда все остальные выйдут на улицу, Ханна тут же исчезнет, в очередной раз водой просочится сквозь пальцы. Однако в следующую секунду она видит сестру – та в одиночестве стоит чуть в стороне от сбившихся в группки людей. Элис быстро вытирает лицо, избавляясь от оставшихся слез, и трогает Ханну за локоть.

– Эй, привет, – робко говорит Элис.

– Ага, привет. – Ханна поворачивается к ней и скрещивает на груди руки. – Церемония отлично прошла.

– Да, – соглашается Элис.

– Ей бы понравилось, не сомневаюсь, – говорит Ханна и осекается. – На самом деле я понятия не имею, что ей нравилось.

Они молчат, вспоминая тетушку.

– Помнишь, как она на тебя с ножом накинулась?

– Да, – кивает Элис, – очень живо помню.

– Я всегда завидовала, что это с тобой случилось, а не со мной.

– Ты на машине или тебя подвезти? – спрашивает Элис. – Мы с мамой вперед поедем, чтобы все подготовить.