Антибиотик поскреб в затылке и сам себе кивнул:

– Это мысля, насчет фонда… И человек у меня на примете есть, мусоренок один. В годах уже, перебесившийся… Слыхал, может, Лапкин такой, Евгений Иваныч?

– Который нашу следачку Любу дерет? – сощурил глаз Иваныч, демонстрируя свою осведомленность.

Виктор Палыч поджал губы – не любил он, когда кто-то знал о его людях больше, чем это было необходимо.

– Насчет «дерет» не знаю. Думаю, что вряд ли… Но дело он делает, парнишка толковый. Надо бы поддержать его и насчет фонда поговорить.

– Поддержим. – Иваныч вынул из таза веники и встряхнул их. – Давайте-ка, Палыч, я по вам пройдусь немного. В самый раз сейчас будет…

– И то правда, – согласился Антибиотик и растянулся на полке лицом вниз. – Побалуй меня, старика…

Иваныч работал веником виртуозно – светлая кожа Виктора Палыча вскоре раскалилась чуть ли не до малинового оттенка. Когда Антибиотик сделал наконец жест, означавший «хватит», – «банщик» и сам уже еле стоял на ногах.

Передохнуть они вышли в светлый предбанничек, размеры которого превышали офис средней руки коммерсанта. Виктор Палыч подвел компаньона к столу, ломящемуся от яств, но себя потешил скромно – только вяленой рыбкой. Иваныч вообще ничего есть не стал, налегал лишь на запотевшие зеленые бутылки с «боржоми». Антибиотик запил рыбку двумя глоточками ледяного чешского «Урквела» (которого в Питере, кстати, давным-давно уже не водилось в магазинах), отставил от себя кружку и вытер руки о простыню, обмотанную вокруг бедер:

– Ладно, хорошенького понемножку. Пора и о проблемах поговорить. Муха с Ильдаром, как ты знаешь, в «Крестах» отдыхают…

Иваныч молча кивнул, и Виктор Палыч продолжил:

– Вызволить ребят надо… Хватит им икру жрать да контролерш «крестовских» пялить – работать надо, людей нет… Короче, пацаны мне позарез нужны, особенно Муха.

Иваныч снова кивнул, но лицо его при этом особого энтузиазма не выражало.

– Понял вас, Палыч. Я переговорю с нашими мусорками…

Иваныч старался в разговорах с Антибиотиком как можно реже употреблять личные притяжательные местоимения «мое» или «мои», заменяя их на «наше» или «наши». Тем самым он как бы подчеркивал, что жизнь и «работу» свою видит только под мудрым руководством старика… Виктор Палыч очень чутко улавливал любые нюансы в интонации собеседника, уловил он и сейчас легкую досаду и неуверенность в последней фразе своего «коллеги»:

– Что такое, чего скис? Непонятки есть какие-то?

Иваныч пожал плечами и с неохотой пояснил:

– Муху-то с Ильдаром пятнадцатый отдел оприходовал. Там такой Никитка Кудасов трудится начальником…

– Слыхал, – спокойно кивнул Антибиотик. – И что с того?

– Через их отдел тяжело вопросы решать, – угрюмо ответил наконец Иваныч после некоторой паузы, а про себя добавил: «Потому как пока они нам долю в общак не отстегивают». Вслух он этого говорить, конечно, не стал – Палыч очень не любил, когда кто-то над его идеями и планами подшучивал. С такими шутниками могли потом разные беды приключиться.

– Так, дорогой ты мой, был бы вопрос легким – стали бы мы его с тобой перетирать? Никитка этот давно мне поперек горла, с ним нужно что-то решать…

Иваныч поднял голову, чуть дернул правой бровью:

– Может, того… Может, капитально проблему решить?

Виктор Палыч долго ничего не отвечал, прикрыв глаза чуть подрагивающими веками. Со стороны могло даже показаться, что старик уснул. Но Иваныч знал, что это не так… Наконец Антибиотик открыл холодно блеснувшие глаза и раздраженно мотнул головой:

– Нет, пустое это. Хлопотами большими обернется…

– Раньше говорили: «Есть человек – есть проблема, нет человека – и проблема ушла», – тихонько попытался отстоять свое предложение Иваныч, но старик после этой фразы насупился еще больше: