Только предавшись Богу можно обрести прочную основу для обращения отдельных христиан и для неустанного обновления Церкви как учреждения, в одинаковой мере человеческого и земного^>136, без которого невозможна никакая экуменическая деятельность. Один из главных видов экуменического диалога – попытка вовлечь христианские общины в это исключительно внутреннее духовное пространство, в которое Христос силою Духа Святого вводит всех без исключения, дабы пред Лицом Отца они могли в себя всмотреться и спросить сами себя, верны ли они Его замыслу о Церкви.

83. Я упомянул о воле Отца и том духовном пространстве, где каждая община внемлет призыву преодолеть все препятствия на пути к единству. И действительно, все христианские общины осознают, что эта потребность и это преодоление препятствий посредством силы Духа Святого им вполне по силам. Все эти общины имеют мучеников за христианскую веру^>137. Несмотря на драму разделения, эти братья сохранили в себе самих настолько решительную и совершенную преданность Христу и Отцу, что готовы пролить за нее свою кровь! Разве не испытывает подобная преданность потребности в «диалоге обращения»? И разве не подчеркивает этот диалог необходимость до конца пережить опыт истины во имя полноты общения?

84. С теоцентрической точки зрения, мы, христиане, имеем общий и единый для всех нас мартиролог. Он включает в себя мучеников нашего века, более многочисленных, чем обычно думают, и уже одно это свидетельствует, что на глубинном уровне Бог сохраняет между крещеными общение в следовании высшему требованию веры, проявляющееся в жертвовании своей жизнью^>138. Если можно умереть за веру, значит, можно достичь цели и в случае других форм этого требования. Я уже имел радость отмечать, что общение – несовершенное, но реальное – сохраняется и развивается на многих уровнях церковной жизни. Добавлю еще, что оно является совершенным в том, что все мы считаем вершиной благодатной жизни: в свидетельстве (martyria) веры, вплоть до смерти, в самом истинном и действительном общении со Христом, проливающим Свою Кровь, и через эту жертву делающим близкими бывших некогда далеко друг от друга (ср. Еф 2, 13).

И хотя для всей христианской общины мученики – доказательство силы благодати Божьей, они не одни свидетельствуют об этой силе. Неполное еще общение наших общин, хотя и незримо, но реально и прочно вошло в полноту общения святых, то есть тех, кто, завершив свою жизнь в верности благодати, пребывает сегодня в общении с Возлюбленным Христом. Эти святые есть во всех Церквах и церковных общинах, которые открыли им путь к спасительному общению.

Говоря об общем достоянии, под ним следует подразумевать не только структуры, обряды, средства спасения и традиции, сохраненные общинами, которыми они были сформированы, но, главным образом – реальность святости^>139.

В сиянии «наследия святых», принадлежащего всем общинам, «диалог обращения», направленный на достижение полного и зримого единства, предстает в блеске надежды. Это всеобщее присутствие святых – доказательство трансцендентного действия мощи Духа. Оно есть знак и доказательство победы Бога над силами зла, разделяющими человечество. Как поется в литургии, «Венчая святых, Бог венчает Свои дары»^>140.

Там, где существует искреннее желание следовать Христу, Дух часто ниспосылает благодать особыми путями. Экуменический опыт позволил нам это лучше понять. Если во внутреннем духовном пространстве, о котором я сказал выше, общины сумеют по-настоящему «обратиться» и дойти до полного и зримого общения, Бог сотворит им то, что сотворил для их святых. Он одолеет наследуемые от прошлого препятствия и поведет общины Своими путями, куда Ему будет угодно – к зримой койнонии, которая в то же время есть хвала Его величию и служение Его спасительному замыслу.