Проблема эмоционализации сознания, как видно, – очень сложная и всякий раз чрезвычайно индивидуальная и неповторимая. Бывает, что даже при максимальном усилении эмоций сознание не подвергается эмоционализации в том смысле, о котором тут идет речь, и не перестает господствовать над эмоцией. Но бывает и наоборот, когда эмоционализация сознания наступает при слабом (объективно) движении эмоции. Этих случаев мы тут рассматривать не собираемся. Нас интересует суть проблемы – именно с точки зрения сознания, как и того совместного утверждения личностной субъектности человеческого «я», в котором сознание принимает свое участие, что мы и попытались показать в предыдущем параграфе.

Подлинно человеческими (личностными) являются переживания чувств, и в этом смысле само эмоциональное переживание призвано стремиться к тому порогу сознания, о котором мы говорили выше. При определенной степени усиления ощущений сознание функционирует нормально – как в отношении отражения, так и в отношении рефлективности. Тогда могут создаваться и подлинно эмоциональные переживания во всей их субъектной завершенности, а не только первичные эмотивные факты, которые, конечно, в субъекте существуют, но которым сознание не может предоставить субъекного профиля, свойственного личностному «я». Ибо эмоционализация сознания затрудняет (делает прямо-таки невозможной) свойственную ему самому актуализацию.

Говоря обо всем этом, мы ни в коей мере не собираемся считать уже предрешенным значение ощущений и эмоций для внутренней жизни человека и его нравственности. Этому мы посвятим специальную главу.

Вышепроведенный анализ усиливает необходимость постановки этой проблемы, а опосредованно даже и требует этого. Речь идет о четком разграничении между субъектностью человека (ее мы тут изучали одновременно с сознанием) и субъективизмом как определенной интеллектуальной позицией, которой мы категорически хотели бы избежать.

Утверждение субъектности человека-личности имеет фундаментальное значение для понимания реализма и, в особенности, объективизма нашего исследования, ибо в действительности человек является субъектом и переживает себя как субъект. Динамическая связь (а точнее – соотнесенность) личности и поступка реализуется именно на этой почве. Без признания субъектности человека нет оснований для того, чтобы охватить эти связи всесторонне.

Решающее значение для подобного утверждения субъектности человека имеет аспект сознания. Благодаря сознанию человек переживает себя как субъект. Переживает и, следовательно, является субъектом сугубо в смысле опыта. Понимание тут возникает прямо из опыта, минуя каких-либо посредников, без умозаключения. Человек переживает и свой поступок как действие, которого он, личность, является виновником. Эта причинность, о которой мы поведем речь в следующем разделе, становится очевидной благодаря переживанию и являет нам себя в аспекте сознания.

Итак, необходимо ближе присмотреться к переживанию (и к той субъектности человека, которая составляет его собственную почву), чтобы воспринять причинность как факт целиком опытный. Понимая субъектность только метафизически и утверждая, что человек как бытие объективное представляет собой подлинного субъекта существования и действия (или suppositum), мы в значительней мере абстрагируемся от самого источника нашей наглядной доказательности, источника опыта. Целесообразнее было бы попытаться скоординировать и соединить оба этих аспекта: первый – аспект существования (человека-личности), аспект сознания (акта в смысле действия или поступка), и второй – аспект переживания.