КУЛИК Я не имею права оставить вас в такую минуту.

ПОКАТИЛОВ Да пойми ты, я не могу сосредоточиться. И так пчелиный рой в голове.

Пауза.

КУЛИК Пусть будет, «дорогая Людмила Сергеевна», Бог с ней.

ПОКАТИЛОВ Ты хотя бы иногда думаешь, что говоришь? Я начинаю письмо жене – Дорогая Людмила Сергеевна.

КУЛИК Мы же решили ее бросить.

ПОКАТИЛОВ Ступай в бар.

КУЛИК Пока не закончите письмо, не двинусь с места.

ПОКАТИЛОВ А если я не закончу его никогда?

КУЛИК (Улыбается.) Останетесь живым. А утро вечера мудренее, глядишь, передумаете… Утро вечера мудренее. Это еще с древних времен известно… Люди еще говорить не умели, а уже знали, утро вечера мудренее… Утро – это такая ясность в мыслях, это такие новые идеи. Это – жизнь. Утро – это жизнь, Игорь Дмитриевич… Вот я больше чем уверен, протяни мы с вами до утра – останетесь живым. Точно вам говорю. Потом вспомните меня. Будете жить. Точно. Жить будете.

ПОКАТИЛОВ Недолго. С такими долгами, в лучшем случае, до обеда. Ты же знаешь Равиля… Все, не мешай.

Пауза.

КУЛИК Какой вы все-таки сильный человек, Игорь Дмитриевич!.. Я бы на вашем месте напился до свинского состояния… Вот если бы я точно знал, что сегодня, предположим, наступит конец света, я бы обязательно напился до свинского состояния… Тут же, не раздумывая, напился бы именно до свинского состояния… Если бы кто-нибудь авторитетно заявил, что сегодня состоится конец света…

ПОКАТИЛОВ При чем здесь конец света?

КУЛИК А как же, Игорь Дмитриевич?.. Вы сейчас моделируете для себя маленький конец света… Да, игра стольких сломала, таких ломала…

ПОКАТИЛОВ Игра здесь ни при чем… Нет, понятно, игра, но если вдуматься, все началось много раньше. Задолго до игры… Это такая долгая цепочка. Звено к звену… В годы моей юности в общем-то почти не играли… В шахматы играли, а в карты… Но ниточка уже тянулась. Тонюсенькая такая цепочка, вот-вот порвется… Я ведь действительно физиком стать намеревался. Все хотели, чтобы я физиком был… И я хотел… И мама и отец. Особенно отец… Электричество! Космос! Какое наслаждение погружаться в этот зыбкий перламутровый мир. Когда твоя мысль еще только начинает свой путь, этот мир, будто слыша твое дыхание, начинает меняться. Медленно, исподволь… Меняется все – краски, запахи. Ослепительный воздух наполняется неведомыми звуками. Все приходит в движение, и ты часть этого движения. Ты как будто пульсируешь вместе со светом. Чувствуешь себя то песчинкой, то огромным искрящимся шаром… Космос!.. И все это могло бы остаться со мной, если бы не… все в этом «если бы не». Вся жизнь в этом проклятом «если бы не»… А что, собственно, «если бы не»?..

КУЛИК Если бы не свинцовые мерзости жизни.

ПОКАТИЛОВ Что ты имеешь в виду?

КУЛИК Так, вспомнилась одна фраза. Услышал, очень понравилась… Точная фраза. Фразочка навылет, как говорится… Я когда ее услышал, просто онемел. Онемел, вытаращил глаза как рак и замолчал… Именно, что свинцовые мерзости. Мерзости – они как фартук у рентгенолога… Вот, произнес вслух, и сразу представил себе этого чудика. Сам мерзкий, физиономия мерзкая… Бывало, согнется весь под этим фартуком… По моему его Алешей звали… не помню, не хочу вспоминать!

ПОКАТИЛОВ (Смеется.) Вот ты куда клонишь?.. Успокойся.

КУЛИК Нет. Тут другое… Вам расскажу. Только вам… Расскажу, а вы все тотчас забудете. Условились?.. Так вот. Было время, когда я курил. Отчаянно. По незнанию. Мы же, в конце концов, не обязаны все знать, так?.. Доходило уже до пачки в сутки. И тут один добрый приятель… я бы, пожалуй, назвал его другом… хотя понятно, у человека не может быть много друзей… а у меня уже кроме него есть два закадычных друга, но, дело не в этом… так вот, этот мой добрый приятель, мой друг посоветовал мне на всякий случай, так, на всякий пожарный, как говорится, проверить легкие… ну, нет ли у меня рака. Он вычитал, что у заядлых курильщиков нередко случается рак и даже саркома. Вещь неприятная, если не сказать больше. Вот и пошел я к этому негодяю.