РИГЕРТ Ты молчишь.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Прожил целую жизнь… и еще одну… Там, если это мое там что-нибудь значит для вас… Год… не знаю точно… нет, больше года… нет, год… Там совсем другое время. Это здесь – год, а там… кажется, год… еще год… Год, по нашим меркам. Но этого достаточно! Этого вполне достаточно! Этого с лихвой любому, каждому, даже и не такому как я, даже такому как, ну, я не знаю, да, даже такому как… Даже и не знаю, кто бы… Мне, во всяком случае, хватило…
РИГЕРТ Чтобы что?
Нерослов припадает к фляжке и пьет.
НЕРОСЛОВ (Отдышавшись.) Чтобы что?
РИГЕРТ Чтобы что?
НЕРОСЛОВ Что, «чтобы что»?
РИГЕРТ Хватило, чтобы что?
Пауза.
НЕРОСЛОВ Чтобы что?
РИГЕРТ Чтобы что?
СОМОВА Чтобы спиться?
НЕРОСЛОВ (Оскорблен.) А вот что касается вашего последнего примечания, Нина Валерьевна…
СОМОВА Ну-ну, это же я так, любя.
НЕРОСЛОВ Однако странная у вас любовь, Нина Валерьевна. Странная и тревожная какая-то… Какая-то, ей Богу, чудн’ая любовь.
СОМОВА Это – очень точное замечание… А ты не обращай на меня внимания, я сегодня не слышу себя… И, вообще, Димочка, я ведь тоже, если вдуматься, за гранью.
НЕРОСЛОВ Это вы-то за гранью?
СОМОВА Конечно. А разве это еще не бросается в глаза? Все эти разговоры про ласточку? Нет? Не заметно?
НЕРОСЛОВ Никак нет… И вы кокетничаете, Нина Валерьевна. При «тем» обилии поклонников…
СОМОВА (Смеется) При «тем» обилии? Дмитрий, голубчик, поклонники давно уже выпили меня, к ассоциативному ряду, а теперь наслаждаются воспоминаниями, разглядывая пустой сосуд… Я, Димочка, всего лишь, одинокая женщина, отказавшаяся от дальнейшего поиска несчастий… А как бы хотелось? Ах, как хотелось бы, хоть разик еще…
НЕРОСЛОВ Чего?
СОМОВА (Игриво.) Да так, фантазия одна.
НЕРОСЛОВ Скажите.
СОМОВА Нет, не скажу. Это очень смешная фантазия.
НЕРОСЛОВ Ну, пожалуйста, Нина Валерьевна!
СОМОВА А ты не станешь смеяться надо мной?
НЕРОСЛОВ Клянусь!
СОМОВА Так хотелось бы покататься на ком-нибудь!
НЕРОСЛОВ (Смеется) Покататься?
СОМОВА Но ты же обещал не смеяться!
НЕРОСЛОВ Это не тот смех.
СОМОВА Не тот?
НЕРОСЛОВ Нет.
СОМОВА Тогда я прощаю тебя… Да, хочется, еще хоть разик, на ком-нибудь покататься.
НЕРОСЛОВ На ком-нибудь?
СОМОВА Ну да, на скакуне, рысаке, жеребце, хоть на пони, как в детстве… Рай для меня, Димочка – это детство. А потом наступило изгнание из рая. Но не на грешную землю, а сюда… В детстве я каталась на пони. У этого пони в гриву были вплетены пестрые такие ленточки. И пахло от него, не поверишь, земляничным мылом… Ах, как хотелось бы мне, хоть разик еще прокатиться на пони с пестрыми ленточками в гриве… Пусть даже и без ленточек. Просто прокатиться…
НЕРОСЛОВ Нет ничего проще! (Становится на четвереньки и похлопывает себя по шее.)
СОМОВА Встань. Встань, Димочка.
Нерослов повинуется.
СОМОВА (Грустно улыбается.) Это только так кажется, молодой человек. Близок локоток, да не укусишь… Совсем вчера это было еще просто. А теперь, Димочка, знаешь ли ты, что происходит теперь?.. Теперь я ловлю себя на сходствах.
НЕРОСЛОВ Ловите себя на сходствах?
СОМОВА Да, я могу назвать, как минимум, пять человек, безумно похожих на меня. А может быть и больше… Ах, как это страшно для актрисы!
НЕРОСЛОВ (На глазах слезы вселенского сочувствия.) То же самое, что касается пития, заметьте, все же должно иметь какие-нибудь критерии. Я размышляю… ну, вот, к примеру, если я говорю, что человек – провинциал… Я, опять же, о драматургах… Не может же меня не интересовать пожарник он или ветеринар? Это понятно… Это очевидно и понятно… Так вот, если уж я говорю, что человек – драматург, то есть, что драматург – провинциал, здесь главное не потерять мысль, значит я, как актер могу с точностью описать для себя приметы его провинциализма, угол, с которым он носит шапку или характер облысения, если он лысоват… Он непременно и обязательно лысоват. Лысоватость для литературной провинции непременна и обязательна, подчеркиваю, речь идет о драматургах… Нередко – пожарник… Встречаются и ветеринары… Я могу и должен описать степень оттопыренности карманов, то, как он кашляет… Могу и должен… У них при кашле появляется такая кричащая нотка…