Следует подчеркнуть важную черту медицины Галена: в ней болезнь не связывается с анатомической локализацией и особым этиологическим фактором. Например, даже вооружившись современными технологиями, в рамках галеновской логики мы не поставим диагноз гепатита А, т. е. воспаления печени, спровоцированного видоспецифическим возбудителем и протекающего в виде определенного патофизиологического процесса. Иными словами, чтобы понимать Галена, необходимо мысленно отказаться от современной концепции болезни (или выйти за ее рамки). Тем не менее, подобно тому как Т. Кун сравнивает физику Аристотеля, И. Ньютона и А. Эйнштейна, врачи, осознавая различия медицины Галена, С.П. Боткина и Е.М. Тареева, должны помнить о разных типах научной рациональности, характерных для разных исторических этапов развития науки. Научная революция в медицине XVII–XIX вв. создает иную исследовательскую познавательно-инструментальную базу, однако, с учетом сказанного, нас не должно удивлять, что представления Галена о классификации, симптомах и причинах болезни сохраняли свою актуальность вплоть до XIX в.

Гален всегда осознавал себя учеником и последователем Гиппократа, многократно подчеркивая, что сам он лишь развивает и уточняет основы учения о медицине, заложенные великим предшественником. Учитывая, что в нашей стране (в отличие, например, от Франции) изучение наследия Гиппократа не являлось научным приоритетом (исключением были лишь интересные комментарии В.П. Карпова к тексту «Корпуса Гиппократа»), мы считаем необходимым оценить степень этой преемственности. Для осмысления многочисленных ссылок на Гиппократа, содержащихся в публикуемых текстах Галена, следует ответить на вопросы: до какого момента Гален использует подходы, предложенные Гиппократом, и где начинаются его собственные исследовательские новеллы?

Безусловно, Гален следует за Гиппократом в основных принципах своей теоретической и практической работы. Преемственность не ограничивается только методами врачевания. Мультидисциплинарная по сути подготовка врача всегда была свойственна гиппократовской традиции – от времени написания трактатов, вошедших в «Корпус Гиппократа», до времен Галена, когда медицина окончательно сложилась как комплексная теоретико-практическая система, основанная на данных анатомии и физиологии. Эта линия античной медицины блестяще показана Галеном в работе «О том, что лучший врач – еще и философ»: «Что еще необходимо для врача, прилежно упражняющегося в искусстве Гиппократа, чтобы быть философом? Чтобы знать о природе тела, о разновидностях болезней, а также разбираться в лекарствах, врач должен упражняться в логике. Чтобы быть сведущим в этих исследованиях, он должен презирать деньги и вести умеренный образ жизни, кроме того, он должен обладать всеми познаниями в области философии, логики, физики и этики»[12].

Отдельной важной задачей анализа медицины гиппократовского времени является вопрос ее взаимоотношений с натурфилософией. Они не носили однозначного характера, ведь, как мы показали в других своих работах, некоторые натурфилософские школы отнюдь не предлагали медицине необходимого методологического арсенала[13]. В историографии даже утвердился термин «философская медицина», представители которой являлись оппонентами Гиппократа. Можно было бы прийти к заключению, что медицина Гиппократа – это исключительно практика, чуждая любому теоретизированию. Такой взгляд, безусловно, неверен. Гиппократ действительно много спорит с «философами», однако важно понимать, с какими именно и о чем конкретно: «Говорят некоторые врачи и софисты, что не может знать медицинское искусство тот, кто не знает, что такое человек и как он вначале явился и из чего составлен, но что должно найти все это тому, кто намерен правильно лечить людей. Но речь их клонится к философии, как, например, у Эмпедокла и других, писавших о природе. Я же со своей стороны думаю, что все то, что сказали или написали как софисты, так и врачи о природе, относится не столько к медицинскому искусству, сколько к живописи. Я полагаю, что ясное познание природы заимствуется не откуда-либо, а только из медицинского искусства; но это можно узнать, если кто-либо правильно его обнимет, а пока этого не будет, далеко, мне кажется, отстоит он от этого; я же имею в виду историю такого рода: знать точно, что представляет собой человек и по каким причинам он возникает и все прочее. Тогда как вот что, мне кажется, всякому врачу необходимо знать о природе и приложить все свое внимание, чтобы узнать, если только он намерен выполнять свой долг: что́ представляет собой человек по отношению к пище и питью, а также и ко всему прочему и что от каждого может случиться с каждым»