. Такой подход логичен для врача, если учитывать специфику знакомства последнего с предметом исследования: перед врачом появляется пациент, зачастую находящийся в состоянии острого заболевания, его мучает жар, лихорадка, боль (не говоря уже о ситуациях, требующих срочного хирургического вмешательства). Ученому немедленно предъявляется предмет исследования во всей его полноте, вопрос состоит также и в том, что этим предметом является человек, требующий немедленной помощи. Эта помощь означает совокупность вмешательств, за которыми может последовать выздоровление пациента, или его смерть, за которую врачу придется нести всю полноту ответственности. Следует признать, что врач-исследователь находится в более жестких условиях, чем философ, задумывающийся во время прогулок по Ликею о причинно-следственных связях между наблюдаемыми явлениями. Добавим к этому, что неверный вывод ученого-врача будет немедленно скорректирован его прискорбной практикой. Рассуждая о взаимосвязи между идеями Герофила и натурфилософией Аристотеля, не следует также забывать о том, что сильное влияние перипатетиков в Александрии III в. до Р.Х. считается общепризнанным фактом. Мы не имеем оснований утверждать, что Герофил во время своих публичных лекций ссылался на Аристотеля или беседовал с приезжавшим в Александрию Теофрастом, но определенно понимаем, что Герофил не мог быть незнаком с содержанием работ Аристотеля и Диокла по медико-биологической проблематике.

Важнейшим вопросом в медицинской теории во все времена была и остается проблема причинности. Герофил прекрасно понимает важность причинного объяснения для формирования теории. Мы полагаем, что Герофил принимал модель Аристотеля в этой части, хотя, скорее всего, был несколько более сдержан в отношении универсальных возможностей выяснения причины. Гален указывает на принятие Герофилом идеи причины болезни не прямо и определенно (как этиологического принципа), а скорее на гипотетической основе. По нашему мнению, допущение Герофилом «гипотетических причин» не означает расхождение с Аристотелем. Вновь обратим внимание читателя на то, что речь идет о гораздо более сложном предмете исследования и проблеме явлений и причин этих явлений, носящих скрытый характер. Они никогда не наблюдаются исследователем в полном объеме. Все вопросы анатомии и физиологии относятся к числу таких скрытых явлений. Для их прояснения необходимы вскрытия тел животных и человека, а также физиологические эксперименты. Именно такой подход мы видим в основе теоретико-практической системы Галена. Вместе с тем, отдавая должное гению Галена, следует помнить, как именно формировалась эта традиция и кто был предшественником великого римского врача.

Очевидно, последовательность развития идей опытного изучения анатомии и физиологии, а также формирования рациональной клинической медицины в действительности складывалось не так, как многие годы описывалось в отечественной историографии. Мы представляем этот исторический процесс следующим образом. Сначала должна была утвердиться сама идея опытного изучения анатомии живых существ, затем возникнуть база теоретических обобщений, доказывающая их нужность и полезность, и только потом (опять-таки опытным путем) исследователи могли прийти к идее систематических вскрытий человеческих тел. Собственно, так и произошло, в процессе исторического развития медицины от спорадических наблюдений Алкмеона к первым сознательным вскрытиям животных, описанным в «Корпусе Гиппократа», далее к системной практике сравнительной анатомии в Ликее и, наконец, к работам Герофила. В конечном счете были накоплены фундаментальные знания, основываясь на которых Гален и предложил целостную анатомо-физиологическую систему.