Итак, при определении предмета традиционно возникает несколько вопросов: во-первых, какие группы отношений включаются в предмет гражданского права, а точнее включаются ли в предмет гражданского права неимущественные отношения, и, во-вторых, вытекающий из первого вопрос о сущностном признаке, присущем этим группам отношений, потому что, если такой признак не найден, то объединение в предмете гражданского права далеко отстоящих друг от друга отношений (имущественных и неимущественных) является сугубо искусственной операцией, не имеющей под собой прочного научного обоснования.

Отнесение к области гражданского права имущественных отношений, обладающих собственными признаками, никогда не вызывало особых возражений со стороны большинства цивилистов. Традиционно споры разворачивались вокруг вопроса о включении в предмет гражданского права неимущественных отношений. Здесь взгляды цивилистов разделились еще в дореволюционный период. Некоторые авторы, такие, как Д. И. Мейер, К. Д. Кавелин, были последовательными сторонниками исключения неимущественных отношений из предмета гражданского права, считая право гражданское наукой только об имущественных правах. «Имущественные права, – писал Д. И. Мейер, – имеют самостоятельный характер, резко отличающийся от других прав, и, следовательно, должна быть особая самостоятельная наука о гражданских правах»[88]. Той же точки зрения, только в еще более радикальном варианте, придерживался К. Д. Кавелин[89]. Но большинство цивилистов все же настаивали и настаивают на включении неимущественных прав в состав права гражданского, на том основании, что они имеют частный характер.

В советское время, как уже упоминалось выше, дискуссия о разграничении публичного и частного права практически исчезла со страниц юридической печати, но вопросы о предмете гражданского права, о тех группах отношений, которые составляют предмет гражданского права, оживленно обсуждались, споры поднялись на качественно новый теоретический уровень.

В предвоенные годы предмет гражданского права обычно ограничивали имущественными отношениями, кроме тех, которые возникали в сфере государственного управления. Такой позиции придерживался А. Я. Вышинский, выступления которого носили установочный характер и с которым в то время едва ли кто-то отважился бы спорить.[90] Постепенно стали появляться предложения о включении в предмет гражданского права личных неимущественных отношений, причем содержание указанной категории отношений никто специально не определял. В лучшем случае говорили, что имущественные отношения – это отношения экономические, а личные неимущественные – это те, которые воплощают индивидуальные качества личности. Позже дискуссии по данном вопросу значительно оживились, что было связано с необходимостью проведения кодификационной работы в области гражданского законодательства.

Ко времени принятия и вступления в силу Основ гражданского законодательства 1961 г.[91] и Гражданского кодекса РСФСР 1964 г.[92] к предмету гражданского права были отнесены имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения, а личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными, регулировались нормами гражданского права в случаях, прямо установленных законом. При этом к предмету гражданского права относились отношения, которые обусловливались использованием товарно-денежной формы, кроме того, косвенное закрепление получил такой сущностный признак гражданско-правового регулирования, как равенство участников отношений.

Далее в науке развернулась обширная дискуссия, в ходе которой одни предлагали расширить, другие сузить предмет гражданско-правового регулирования. Так, В. В. Лаптев, главный идеолог хозяйственно-правового направления в советской науке, предложил ограничить предмет регулирования гражданского права отношениями с участием граждан, а к предмету хозяйственного права отнести все отношения, связанные с осуществлением хозяйственной деятельности, причем граждане субъектами таковой не признавались.