– Что вам нужно? – даже не улыбнулась мелкая пигалица.

Темноволосая, кареглазая, такого же маленького роста, как Белоснежка. Костюм деловой, глаза умные спокойные и смотрят на меня внимательно.

– Вы прятали мою женщину, – твёрдо заявил я.

Девушка улыбнулась одними уголками губ, вопросительно вздернула точеную бровь. Самоуверенная.

– Если она сюда пришла, – качнула головой она. – То она уже не ваша женщина. Уходите.

– Послушайте, – начал я.

Я не хотел делать ей больно, не стал бы. Я хотел заставить её слушать меня. Донести, как это важно для меня. Я же не многого хочу, просто начать Белоснежке верить… Девушка отвернулась снова к своим бумагам, а я взял её за запястье. Не схватил. Именно взял, привлекая её внимание, вынуждая смотреть на меня, но она так вздрогнула, словно я её ударил.

– Зай, – раздалось от дверей. – Тьфу, Зайнаб, ты…

И нас увидел. И мою руку на тонком женском запястье. Шкаф, но набитый не жиром, а мышцами, смуглая кожа, высокий, явно бывший боксер. И выражение лица так стремительно меняется от умиротворенного до бешенного.

В тот момент я понял – это его женщина. А ещё то, что Зайнаб Ильдаровна ничего не боится не из-за охраны внизу, а потому, что такой вот мужчина её любит. Движение было почти неуловимым, крепкий кулак бросился мне в лицо, и навстречу мне – пол. На мгновение загудело в ушах.

– Сука, – сплюнул кровь я. – Я с миром пришёл, один!

Никто ещё не смел безнаказанно мне морду бить, и похер сколько на этом мордовороте мышц. Я вскочил на ноги одним стремительным движением и бросился вперёд, с удовлетворением чувствуя, как мой кулак болью обожгло, и слыша, как хрустит нос противника. И плевать, что самому по уху заехали – в бою на боль внимания не обращаешь.

Маленькая Зайнаб носилась вокруг нас, и по-моему, ругалась, причём даже не выбирая выражений. А потом…окатила ледяной водой, я даже не понял сначала, что произошло, как дворовых собак мои драки ещё никто не разнимал.

Стоим с её мужчиной, мужем, если судить по кольцам на пальцах, напротив друг друга, дышим тяжело, с обоих вода капает, а Зайнаб Ильдаровна с пустым ведром в руках и смотрит на него гневно.

– Хватит! – воскликнула она. – Как дети малые! Руслан, я просила тебя не калечить моих посетителей?

– Он тебя схватил! – упрямо возразил тот.

– Дотронулся. Просто дотронулся! И к моим девочкам он отношения никакого не имеет, я пробила по базе, пока он поднимался! А если хотите драться, идите на улицу!

Я мрачно перевёл взгляд на окно – там, за ним, стылый осенний парк. Драться не хотелось. Да что там – жить не особо хотелось. Белоснежка мне лгала.

– Простите, – устало сказал я. – Я просто…волновался. И не знал где она. Я ни разу не обидел её. И не буду…даже если не верю, все равно не обижу. Я пойду…

Зайнаб посмотрела на меня. Внимательно, не как до сих пор. И оказалось вдруг, что далеко не восемнадцать ей, как изначально казалось, едва ли намного меня моложе. И тонкие морщинки у глаз, которые только красили её. И сами глаза…казалось, что они столько боли видели, сколько не каждому суждено, возможно, даже мне, несмотря на всю хрень моей жизни. И что лгать ей – невозможно. Она и так все знает, причём лучше меня.

– Как зовут? – тихо спросила она.

– Лиза…Вяземская.

Даже в анкету не полезла, она, уверен, всех своих подопечных знала и в лицо, и по имени, и судьбу каждой.

– Была, – кивнула она. – Почти два месяца. От дяди пряталась. Про вас…не говорила ничего. Проблемные девочки у меня не здесь живут, я их берегу от чужих глаз. Её искали вооружённые люди, я рассказала ей это и она сбежала, я даже денег ей дать не успела и с документами помочь. У неё все хорошо?