И я снова покраснела, будто меня на свидание позвали. Имран явно о чем-то своем думал – тёмные глаза чернее обычного, на лбу сосредоточенная морщинка. В душ сходил, с волос капли капают, одна скатилась по лицу прочертив мокрую дорожку. Я вдруг поймала себя на том, что мне её путь хочется языком провести. В животе сразу греховно жарко стало. Плохая Лиза, падшая, поругала я себя. 

Не нужно забывать – он твой враг. И ты в его доме пленница… 

– Такой уже живот большой, - сказал Имран, и я шаг назад сделала, словно пряча ребёнка от него. 

– Восьмой месяц уже пошёл. 

И неловкая тишина. Кажется, столько всего сказать нужно. Потребовать от него объяснений, но…молчу.

— Лика… Трахался я с ней, да, - просто объяснил Имран. – Но сейчас ничего нет. Не звал я её, Анвар запустил, гаденыш. 

— Это твоя личная жизнь, она меня не касается. 

Голос мой сухой, как пустыня Сахара. А внутри и радость, от того что сейчас ничего нет, и обида-злость, что когда я на последнюю сотню рублей выживала, Лика стонала под ним. Ненавижу её, прости меня, бабушка, за такие чувства. 

– А поехали в торговый центр, - вдруг удивил Имран. – Смотри на твоём пузе толком ни одно платье не сходится уже, а моему сыну простор нужен. Накупим тебе шмотья. 

Ехать с ним я никуда не хотела. Но я так устала быть пленницей. А там – люди. Там обычная жизнь. И туда – манит. И кивнула, а Имран так радостно улыбнулся, что моё глупое сердце опять екнуло. 

Шубка, которую мне Имран ещё весной подарил, и которую я сбегая гордо тут оставила, и правда, на моем животе уже не сходится. Благо - идти только до машины, которую подогнали к самому крыльцу. За рулём водитель, а Имран рядом со мной сел, сзади. 

Ездить – неудобно. Не могу понять, нравится ребёнку автомобили или нет, но реагирует на них он всегда остро. Его возмущению и пинкам нет предела. И сейчас упёрся ножками в самые ребра, вынудив меня с лёгким стоном поменять позу на более удобную. 

Имран заметил это моё движение, и движение в животе под тонким вязаным платьем тоже. 

– Можно? — спросил он. – Пожалуйста. 

Он был таким большим. Сильным. Он мог сломить моё сопротивление за секунду. Но он просил. И столько мольбы было в его голосе. Я не могла ему отказать. Взяла его руку, тяжёлую, смуглую, с тонкими длинными пальцами, и положила её на живот себе. 

И замерла — так хорошо. Вот просто глаза закрыть и представить, будто мы обычная семья. Ждём своего первенца и счастливы. Что никаких теней прошлого не стоит между нами. Ребёнок тоже на мгновение замер, удивлённый чужим прикосновением, а потом изо всех сил пнул Имрана прямо в ладошку. 

– Ни х*я себе, - вырвалось у Имрана поневоле. – Прости… Просто, он такой сильный. Тебе, наверное, больно, когда он так… Моя кровь. Ни на секунду не сомневался, что это мой сын. 

Наклонился, и прямо в живот меня поцеловал, а я некоторое время вспоминала, как же обратно дышать начать. Как не заплакать от горечи, что идиллия наша так коротка — всего до торгового центра, который уже виднеется впереди. 

Въехали на подземную парковку, и Имран руку свою убрал. Сразу так холодно стало и горько. Ничего. Я сильная, я справлюсь…  

Дверь мне Анвар открыл, водитель был в машине — подогнал к самому лифту, чтобы я не мерзла, и должен был отъехать. Имран вдруг потянулся ко мне, пока я выйти не успела и легонько поцеловал в губы. Так неожиданно и нежно… 

– Если бы ты знала, - шепнул он, и я почувствовала на своих губах его дыхание. – Какая красивая ты сейчас. Такая красивая, что сдохнуть хочется… 

Отстранился. Телефон зазвонил, недовольно посмотрел на дисплей.