–Если вы еще хоть шаг сделаете в мою сторону, я проткну артерию, залью кровью все вокруг.

–Эй, ты чего, совсем больная?!

–Отойди, Саиду не понравится, что сломалась его кукла.

Самой противно такое говорить, но я лучше реально вскроюсь, чем позволю этим уродам трахать меня.

–Вы понимаете меня? – повышаю голос, в шее уже чувствую боль, но я держу осколок и смотрю тому, что был самым активным, в глаза.

Охрана стала говорить на своем языке, и кто знает, к какому заключению они придут? Им на самом деле ничего не стоит скрутить меня, я даже не успею сделать себе больно, но угрожаю, потому что ничего другого мне не остается.

Ругаются, машут руками, тот, второй, говорит много и долго, эмоционально, несколько раз произносится имя Саида. Заметно, как они боятся своего хозяина, а после того как они недосмотрели за мной днем, я подожгла дом и бежала, получат еще больше, если со мной что-то случится.

–Вы ведь не хотите вернуться домой в пластиковых пакетах? Как ваши друзья? – выкрикиваю, перебивая их, тишина, снова переглядываются.

Тупые уроды, но даже в их глазах сейчас проблески здравого смысла. Самой интересно, что там произошло с их дружками и кто их отправил на тот свет. Кажется, немного отпускает напряжение, но я все еще держу осколок у горла, терплю боль. Надо будет воспользоваться им и пустить кровь Саиду, но он не охрана и может свернуть шею сразу.

Мужики ругаются, бросаются в меня словами, наверняка обидными и неприличными, а когда в комнату заходит третий, так вообще начинается восточный рынок с его криками и отзывами покупателей.

Все трое для меня на одно лицо, бородатые, заросшие, с глубоко посаженными темными глазами и накачанными коренастыми телами.

–Я хочу, чтоб вы ушли! Слышите меня?

Обращают внимание, замолкают.

–Я еще доберусь до тебя, сука. Через два дня Саиду надоест твоя щель, и он отдаст тебя нам, – сплевывает на пол, ощупывает взглядом открытые участки тела.

–Dogan! Sakinleş!2

Сглатываю, чувствую, как трясется моя рука, как заледенел позвоночник, и голова рассказывается болью.

Когда они уходят, долго смотрю в закрытую дверь. Милкин совет пригодился, но второй раз этот номер провернуть не получится, надо будет бежать или быть хитрее, чтобы выжить.

Откладываю осколок тарелки, вытирая вспотевшие ладони о подол банного халата. Бедро отдает легкой болью, когда спрыгиваю с подоконника, приоткрыв дверь, иду к лестнице, прислушиваясь к тому, что там происходит внизу. Голоса, восточная музыка, ничего не понимаю, возвращаюсь.

Как у Саида Джалала может быть такая тупая охрана? Они неандертальцы, им коз доверить нельзя пасти, не то что людей охранять. Но, вспоминая папину охрану, которая и с места не сдвинулась, когда Саид меня уводил, снова прокручивая тот момент, пытаюсь отбросить эмоции и припомнить каждую деталь.

Мартынов, начальник охраны, просто стоял в углу и смотрел, руки скрещены в районе паха. Леша, тот, что всегда был с нами на всех мероприятиях, где требовался официальный выход со всей семьей, дернулся вперед, но остановился.

Им приказали ничего не делать.

Это как открытие после воспоминаний о реакции мамы, то, как она отводила взгляд и тоже молчала.

Что вообще происходит?

Что за спектакль происходил в день моей свадьбы?

Саид прав? Меня отдали за долги? Потому что отец не смог вернуть их? Интересно, какова моя цена? Как дорого или дешево стоит собственная дочь?

Выключила свет, схватилась за голову, села на кровать, начала просто раскачиваться из стороны в сторону, успокаивая себя.

Милке такая передряга и не снилась, как бы она из нее выбралась? Перерезала бы похитителю горло, не задумываясь, смотря своими красивыми голубыми глазами в его теряющий жизнь взгляд.