Мои глаза расширились в шоке от того, с какой грубостью он произнес это. 

Но мне понравилось.

Я была готова биться в конвульсиях, лишь бы Герман не отдалялся, лишь бы продолжал посасывать мой язык. Только бы позволил мне ловить его учащенное и обжигающее дыхание, запутаться пальцами в лохматой шевелюре.

Ермолов что-то пробормотал на выдохе, практически сипя, и вплотную пододвинулся ко мне. Ртом припал к пульсирующей венке на моей шее, от чего я выгнулась ему навстречу. Брюнет сильнее сжал мои бедра, замерев в поцелуе на яремной впадинке. Сбитая с толку нарастающей истомой внизу живота, я улыбнулась, почувствовав, как Герман стояком потерся о мои трусики и вернулся к жарким, лишающим рассудка прикосновениям.

В любую секунду я могла лопнуть от напряжения.

Герман словно стискивал невидимую пружину во мне, становясь все ближе, воспламеняя изнутри и играя с моим языком. Доведенная до кипения, я вновь потянулась к нему, чтобы укусить за мочку уха и дорожкой коротких поцелуев спуститься по его щеке к губам, повторив за ним.

Полизывала, покусывала и посасывала.

Дразнила, изредка касаясь пальчиками его мускулистой груди, и возвращалась к тому, что впивалась ногтями в широкие, мощные плечи. Ерзала бедрами, задевая его достоинство. Пульсация возбужденного органа отчетливо проступала сквозь натянутую ткань брюк, заряжая меня неведомой смелостью.

Герман буркнул что-то вроде: «Издеваешься?», а вместо ответа я дерзко провела язычком по контуру его нижней губы. Под моей ладонью, покоившейся на грудной клетке мужчины, ощущались яростные толчки. Сердце Ермолова выбивало бешеный ритм, и осознание того, что это я довела его до пограничного состояния, невероятно опьяняло.      

Моя вольность стала последней каплей и своеобразной точкой невозврата.

Герман резко подорвался с места и подхватил меня на руки, взяв за ягодицы, и уперся членом в промежность. Наградив меня властным взглядом, он обрушился с требовательным поцелуем на мой рот, выбив воздух из легких. Схватил за волосы, оттянув их назад, отчего я запрокинула голову со стоном.

Он развернулся, сделал пару шагов и опустил меня на прохладную поверхность кухонного островка. Прижался ко мне всем телом, заставив лечь полностью, и оставил несколько продолжительных поцелуев на моих губах. Отстранился, чтобы взглянуть сверху вниз, отмечая свое превосходство надо мной. Его кофейные глаза потемнели от похоти, и я не знала, какие мысли он скрывал за их непроницаемой чернотой.

Желание, подобно ударной волне, накрыло с головой.

Герман подтянул меня за лодыжки к своим бедрам и надавил на область моих трусиков, отличавшуюся супер влажностью. Его твердость давила между моих ног, и только одежда мешала нам по-настоящему чувствовать друг друга.

Я издала низкий стон, когда закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях, фееричными импульсами проходящими через все тело.

— От тебя мне сносит крышу, Лера, — вымученно произнес Ермолов и руками мягко погладил грудь, нежно потянув и покрутив в пальцах чувствительную плоть сосков.

Я издала еще один стон. Удовольствие тесно переплелось с каждым сантиметром моего естества.

— Я мог бы слушать всю ночь напролет, как ты стонешь от наслаждения, — сказал Герман. 

Его слова были такими похотливыми, жгучими. Звук вибрирующего густого голоса наполнял меня потребностью в том, чтобы вновь и вновь слышать различные непристойности. 

— Ох, пожалуйста, — взмолилась я, всхлипнув.

Выгнулась в спине, подставляя свою грудь его большим ладоням, тем самым показывая, как сильно я жаждала его прикосновений.

— Пожалуйста, — прошептала снова.