– Марусь, привет. Что на ужин? Просидела во дворе, надышалась воздухом и готова съесть мамонта.

Меня иногда поражало, как во всей этой ситуации, которая сейчас происходила в моей жизни, я не теряла позитивного настроя. Возможно, на меня благотворно влияло нахождение неподалеку именно Маруси, она подкупала своей материнской заботой и добротой. Рядом с ней я ощущала себя дома.

– Лерочка, проходи, садись. Так, оставь в покое тарелки. Я сейчас все подам. Садись, моя хорошая.

Едва я загремела посудой, меня отогнали от шкафчиков и усадили за стол.

– Что ты хочешь? Есть жаркое, есть борщ.

Во рту моментально началось активное слюноотделение, и я сглотнула. Захотелось всего и сразу, но я понимала, что тогда просто лопну.

– Давай жаркое. Мяса хочется, сил нет.

Маруся покосилась на меня с подозрением и хмыкнула в ответ.

Едва передо мной появилась тарелка с ароматным блюдом, я накинулась на еду, будто не ела уже несколько дней. Хотя тут упрекать Клима было не в чем. Кормили меня слово на убой.

– Марусь, как дочка? Поправилась?

Женщина, не прерывая своего занятия, начала уже привычную мне болтовню.

– Ой, да давно уже, Лерочка. Я ж тогда у Клима Давидовича отпросилась на недельку, собралась побыть с дочей, а она мне звонит и говорит, что уже здорова. Огорошила так огорошила она меня тогда. Чудом излечилась за день прямо. Сейчас вот думаю, а не симулировала ли она? Она у меня в этом профи. Еще со школы так искусно изображала болезнь, что ни один врач не мог догадаться, что она врет.

Я мысленно позавидовала такому таланту. Это ж надо, и маму, и врачей дурить так профессионально.

– У меня таких талантов не обнаружилось. К сожалению. Иногда хочется прикинуться больной.

Маруся бросила на меня быстрый взгляд.

– Ты только с Климом Давидовичем такие выверты не проделывай. Он такого не прощает.

Разговор очень удачно свернул в нужное русло, и я решила не упускать такой возможности.

– А что он сделает? Убьет?

Перед последним словом я сделала драматичную паузу. Глаза Маруси удивленно распахнулись, а потом она разразилась громким хохотом:

– Ой, Лерка, что как выдашь! Хоть стой, хоть падай. Клим – и убьет? Вот выдумщица.

Я не понимала, в чем повод для такого бурного веселья. Мне Клим доказал не раз, что он способен на многое. Маруся отдышалась и утерла выступившие слезы.

– Конечно, он тебя не тронет, просто он обмана не прощает никому.

Да они тут ослепли, что ли? Не видят, кем Клим является на самом деле?

– А кем он вообще работает? А то мы с ним так «часто» видимся, что до сих пор не поговорили нормально, – я подняла руки и на слове «часто» изобразила кавычки.

Я очень надеялась, что у меня получилось показать заинтересованность, а не враждебность. Маруся неопределенно пожала плечом, продолжая кашеварить.

– Ты знаешь, Лер, вот сколько я на него работаю, а это лет так тридцать, поняла одну простую истину. Если Клим не хочет, чтобы о нем что-то узнали, он даже под дулом пистолета не выдаст. Он в этом плане очень стойкий. Я только знаю, что он на правительство работает, а кем и что – понятия не имею.

С каждым новым фактом, который я узнавала о муже, мне все больше становилось не по себе. Работает на правительство, но при этом играет в азартные игры. Со мной муж жестокий, но Маруся от него в полном восторге. У него постоянно меняются настроение и даже интонация в голосе. Прямо не мужчина, а ребус, который нужно разгадать.

А может, стоит показать ему, что и об меня нельзя вытирать ноги. Показывать свой характер я умела, но происходило это только в тех случаях, когда меня очень сильно все доставало. Сейчас же я находилась на краю обрыва, внизу которого как раз-таки и лежало мое эго. Свой стержень я выточила еще в школе, и сейчас держалась за него, как за единственное жесткое включение своей личности.