Я стоял и пялился на сок, стекающий по ее белоснежной коже, по острым скулам, по тонкой шее с просвечивающимися синими венами и  меня трясло. Не прошло и часа, как я вытр*х*л всю накопленную за неделю жажду. Марина отдавалась так жадно, а я только и думал, что об этой шл*хе, пахнущей яблоней.  Даже притрагиваться к ней не хотел – она для дела, она для мести. Я не тр*х*ю что попало, а она просто, нахрен, посылает к чертям все мои правила.

 Потянулся к ней, снова запах ее  в нос ударил. Это, бл*ть, как белая полоска, раскатанная на моем столе. Понимаю, что накроет не по-детски, а потом отходники жуткие ловить от поддельного, разбавленного кокса. Она же именно такая. Лживая шл*ха, по какой-то причине засевшая в моей башке.

 Коснулся языком белой кожи. Вздрогнула, попыталась отстраниться, а я еще крепче волосы ее стиснул.

 - Куда собралась? – рыкнул, проводя пальцами по белоснежной коже. Нежная такая, хрупкая, сожму пальцы – и следа от нее не останется, пополам же переломлю.

 - Никто не придет, я отпустил всех, так что не переживай, на аукцион больше не попадешь…

 - Я не хочу этого, пожалуйста, не надо, - прошептала, а мне ее отказ как красная тряпка. С половиной города перетр*х*лась, а меня не хочет. Надавил ей на плечи, заставил лечь на стол, навис над ней, смакуя каждую унцию ее страха.

 И не дура  ведь совсем, боится, что наркотой опою и подложу под кого-то, потому не ест ничего. Видел, как жадно глазами смотрела в тарелку, но на своем стоит. Упертая.  Залипаю взглядом на ее рвано вздымающейся груди, на сосках, виднеющихся из декольте платья. Все - таки у Маринки отменный вкус, одежду ей она подобрала что надо.

 Схватил ее за талию тонкую, вниз языком, к полушарию груди. А потом рванул верх платья напополам. Соски ее розовые, маленькие и кожа белоснежная груди – в венах кровь бурлит. Еб*ть, накрыло с головой. Уперся стояком ей в живот и накрыл ртом сосок. Прикусил, а она в плечи мне вцепилась, и кожа вся в мурашках.

 Пытается оттолкнуть, одно и то же шепотом, рвано: «не надо». А я не слышу них*ра, в голове шум, могу думать только о том, как уже скоро в ней окажусь.

 Поднял подол платья и руку в трусики. Влажная, горячая.  Коснулся клитора, а она забрыкалась, схватилась за мою руку и сжимает так, словно больше смерти боится близости со мной.

 - Не вздумай двигаться, - прорычал, потянувшись свободной рукой за очередным фруктом. Еще кусочек  взял и провел сочным манго по коже ее сисек, вверх к шее и к пухлым губам. Обхватила его, взяла в рот, а я глаз с нее отвезти не могу. Красивая, до одури.

 Стал кружить пальцем над клитором, а она подаваться начала. Голову запрокинула, кулаки сжала – боится. Чувствую ее страх. И это зверски заводит. Чертова шл*ха.

 - Не надо, - хрипло, а потом еще раз, уже громче. Замер, посмотрел на нее. – Не надо, пожалуйста, я поем.

 - Поздно, бл*ть – стянул брюки, уперся  стояком в ее вход.

 Всей длиной провел по горячей плоти, а она напряглась вся – словно струна натянутая. Потянулся к губам ее, провел пальцем, заметил слезы на ее щеках.

- Не надо, пожалуйста, я еще девочка.

 Засмеялся. Отстранился, посмотрев на нее. Ее голые сиськи вздымались так высоко, а белоснежная кожа манила.

 - Тупее вранья ты не могла придумать,  - прорычал, желая вернуться к ее телу, но в этот момент за окном что-то мелькнуло. Не знаю, как понял – сработало чутье. Сгреб ее и на пол, вслед за собой. В этот момент стекла окон посыпались с оглушительным треском, а уши резал оглушительный свист проносящихся мимо пуль. 

5. Глава 5

 Он прижимал меня к полу так сильно, что я не могла сделать вдох. От грохота пуль  меня накрыло паникой.  Было страшно даже приподнять голову вверх –  они летели сплошной стеной.