и все ждали обедни конца,
были страшны черты, непривычные,
дорогого когда-то лица.
Вспоминалися дни благодатные,
вспоминалась весна и цветы,
все цветы на лугах ароматные,
под душистой акацией ты!
1903
Шарманка
Был праздник. Ушла со двора гувернантка.
Был тихий вечерний, задумчивый час.
На улице пела тоскливо шарманка,
Все было и нынче, как было не раз.
Две сестры примеряли пред зеркалом шляпы.
Качался на шляпках назойливо мак.
Задремал их братишка на стуле у папы.
Стучали часы одиноко тик-так.
В гостиной блестели старинные рамы.
Был траурным крепом затянут портрет,
улыбалось лицо в нем румяное мамы.
От окон блестел навощенный паркет.
И пела по-прежнему где-то шарманка,
скрипела на кухне несносная дверь.
Были счастливы дети… Ушла гувернантка…
Было завтра, вчера и теперь…
1904
Сказка про белого бычка
У старухи все одно,
все жужжит веретено.
Песнь уныла, и скучна,
бесконечно нить длинна.
Развивается клубок:
вот геройство, вот порок;
стар – жених, она – юна,
хил – отец, семья – бедна.
Вот цари и короли
делят жребии земли,
разгорается война,
хлещет алая волна…
И опять – любовь, порок,
затемняется поток,
и угрюма и страшна
вековая тишина.
А над нею все одно,
все жужжит веретено.
Песнь уныла, и скучна,
бесконечно нить длинна.
Развивается клубок:
вот геройство, вот порок;
стар – жених, она – юна,
хил – старик, семья – бедна…
et cetera in perpetuum.
1903
Баллады
Он
Мне снятся вечерние свечи,
она на коленях моих
лепечет мне быстрые речи,
лепечет о снах молодых.
Ей снилися белые кони,
все белые кони в полях,
серебряных всадников брони
сверкали на белых конях.
Дрожала земля под конями
и капала пена с удил.
Он, светлый, звеня стременами,
копье перед ней опустил.
Ей снилися белые кони,
все белые кони в полях,
серебряных всадников брони
сверкали на белых конях…
1903
* * *
Не спи! но спящих не буди!
Заутра выйди на крыльцо,
надень венчальное кольцо,
и обратив к заре лицо,
молись и жди!
И вот с востока на заре
промашут огненные птицы;
мелькнут заветные станицы,
зардятся копья на горе.
И он, – веселый и победный,
в передрассветной тишине,
от вражьих ран – смертельно-бледный,
проскачет мимо на коне.
1903
Данте
Я – целомудрен, чист и свят,
и свято имя – голубицы,
моей возлюбленной юницы,
мои напевы сохранят.
Я ей пророческими снами
исполнил девственную грудь
и непорочными мечтами
усеял в небе светлый путь.
Не ярче ль звезд её порфира,
на кудрях царственных венец?!
О, не для суетного мира
ее воспел суровый жрец!
Красуйся чистая лилея!
Мой бескорыстен в песнях суд:
тебя века благоговея, —
Невестой рая нарекут!
1902
Подражание
Когда неведомый и сильный
Господь призвал меня на брань,
Он мне десницею обильной
дал знамя в трепетную длань.
На нем священные глаголы
Он кровью Сына начертал
и путь в немеркнущие долы
в греховной бездне указал.
И Он воззвал: «Мужайся, воин!
Моей победы близок час!
Блажен, кто знамени достоин,
блажен, в ком пыл Мой не угас»!
И в бой я ринулся кровавый,
но не в бою лицом к лицу
нанес десницей враг лукавый
удары Божьему бойцу.
Нет, с мыслью грешною без боя
я в сердце доступ дал врагу
и, поражен его мечтою,
пути Господнего бегу.
Рука держать святое знамя —
уж недостойна и слаба.
Задуй же, Сильный, жизни пламя
в груди неверного раба!
1901
Черные кони
Мчались мы на конях.
Ветер рвал и метал,
в конских гривах свистал,
заливался в безлюдных полях.
Но устали и взмылились кони.
Ты коня осадила, смеясь,
ты сказала мне: князь,
нам бояться ли рабской погони?
И над гривой коня,
вдруг нагнувшись проворно,
обернулась ко мне, охватила меня,
обожгла меня лаской огня,
отдалась мне добычей покорно…
И все стихло кругом,
Было все в тишине.
Не шуршала трава,
не стонала сова,
кто-то плакал… О ком?
Ты смеялась на черном коне!