Или просто за тридевять стен
И за тридесять лестниц
Скупо звякнула медь,
Кратко щёлкнули дверью:
Незнакомый поэт
На рассвете вернулся домой?
13 марта 1959
Утро
Обнажив коснеющие тумбы,
Сто ворот распахивают рты.
Ветер с крыш:
Над морем ржавой умбры
Смят и порван парус темноты…
Я бросаю радостные клады
Фонарей,
Как нитку янтаря, —
За печальный час твоей прохлады,
Эос, розоперстая заря!
Из поэмы
А. Арефьеву, Р. Гудзенко
Маленького, маленького серого котёнка
Во дворе хотели дети удавить,
Он всё время плачет, хвостик мокрый, тонкий,
Даже в тёплой комнате жалобно дрожит.
Слабенькая шейка сломана верёвкой,
Грустно потускнели глупые глаза,
И котёнку больно, и лежать неловко —
Мордочка заплакана, лапки все в слезах.
Он наутро умер, бедный, глупый котик,
Не закрыв померкшие изумруды глаз.
И мяукнул синий пересохший ротик
Перед самой смертью тихо, только раз.
* * *
Долго-долго мучили котёнка,
Наконец решили удавить, —
Мёртвого, послушного ребёнка
Утащила киска хоронить.
На заре у кошкиного лаза
Собралась пушистая братва:
Шкурники,
Мокрятники,
Пролазы —
Знатная готовится жратва!
Лысый кот – сиятельный эрцгерцог —
Запросто,
По-дружески,
На «ты» —
Говорил: «Я ваш душой и сердцем!
Господа пушистые коты!
Поднимите павшие знамёна!
Смерть собакам!
Горе поварам!
Римляне! Солдаты! Легионы!
Наступил Великий ТАРАРАМ!»
Алые трамваи
Заоблачный край разворочен,
И каждый, взглянув, говорит:
– В тяжёлом дредноуте ночи
Взорвалась торпеда зари.
Разбита чернильная глыба!
И в синем квадрате окна
Всплывает, как мёртвая рыба,
Убитая взрывом, луна.
А снизу, где рельсы схлестнулись
И чёрств площадной каравай,
Сползла с колесованных улиц
Кровавая капля – трамвай…
* * *
Под утро над ночными крышами
На слёзы стынущих берёз
Звонок метнулся недослышанный
И два огня светлее звёзд.
По Колокольной, по Литейному,
До неизвестного кольца, —
До парка, скрытого метелями,
Звенели рельсы без конца.
На остановке – дом заляпанный, —
На плащ слезится водосток,
А в нём, от глаз прохожих спрятанный,
Блестящей молнией – клинок.
Я не ошибся: эту бороду
И эту шпагу знает мир…
Идёт по замершему городу
В туманных сумерках Шекспир.
1953
* * *
В трамваи нельзя не садиться,
А сев, – не сидеть до конца,
Луна, обливая ресницы,
У многих стекает с лица.
Луна наливается в окна
И льётся уже через край —
Сосной золотистой и тёплой
Сверкает вечерний трамвай.
Здесь шутят удачней и больше,
Спасаясь сюда от дождей,
Все девушки кажутся тоньше,
Задумчивей и нежней.
У них золотые ресницы,
В глазах – глубина без конца.
В трамвай нельзя не садиться,
А сев, – не сидеть до кольца.
Встреча с весной
Уличный ветер хохочет
Конец ознакомительного фрагмента.
Купите полную версию книги и продолжайте чтение
Купить полную книгу