После окончания войны за независимость проблема индейцев приобрела новую остроту. Осенью 1785 г. из Нью-Йорка пришло известие, что «Индейцы, с которыми Конгресс в прошлом году заключил трактат, весьма оным недовольны» и не хотят отдавать тех земель, которые по договору у них отбирались[64]. В следующем номере газеты Новикова сообщалось, что американский конгресс отправил «несколько войск в те страны, где недавно Индейцы оказали свои свирепства»[65].

Индейцы сопротивлялись. «Находящиеся в Ниагарских окрестностях дикие Американцы вступили между собою в союз на тот единственный конец, чтобы независимым Американским Областям отмстить за разные притеснения, какие они с некоторого времени от них претерпевают»[66]. Вчерашние участники революции пришли в «величайшее беспокойство по причине союза Индейцев и войны, которою они уже угрожают. Конгресс просил Васгингтона, чтобы он принял на себя командование войсками противу оных; но он отказался от сего»[67]. О конфликте с индейцами, у которых конгресс отобрал земли, и о прямом истреблении индейских племен «Московские Ведомости» систематически писали на протяжении 1786–1787 гг.[68] На страницах газеты можно было прочитать о «бесчеловечном поступке» отряда полковника Робертсона в Виргинии, истребившего индейцев Чикамангского поколения близ озера Тене[69].

Свою расовую политику американское государство закрепило в первых же постановлениях. Наряду с истреблением индейцев «Американские Соединенные Области определили позволять селиться в Америке всем иностранцам, какой бы веры ни были, исключая жидов»[70]. Как бы в противовес измышлениям американских расистов по поводу индейцев газета Новикова предлагает своим читателям антропологическое описание американцев, как называли тогда обычно индейцев. «Американцы великорослы и имеют прямой стан. Сложение их крепко, но такой крепости, которая способнее к перенесению многих трудностей, нежели к продолжительной рабской работе, скоро их умерщвляющей: они имеют крепость хищных зверей, а не тяглых… Личные черты их правильны, но вид суров. Волосы их длинны, черны, прямы и столь жестки, как лошадиные. Бород они не имеют. Цвет лица их краснотемный. Сей цвет почитается ими за красоту и подделывается беспрестанным употреблением медвежьего сала и румян»[71].

В статье «Об образе правления у Американцев и о гражданском их установлении» газета Новикова писала о свободолюбии индейцев: «Свобода, в полном ее пространстве, есть любимая склонность Американцев, которой они всем жертвуют. Она делает им сносною жизнь сомнительную и бедную, и воспитание их таково, что сия склонность до крайности оным утверждается»[72].

«Американцы» для русского читателя XVIII и начала XIX в. – прежде всего индейцы. Самым известным произведением русской литературы XVIII в. об Америке стала комедия «Американцы» (1788), написанная И.А. Крыловым совместно с А.И. Клушиным, где героями выступают индейцы, изображенные согласно просветительской литературной традиции. В раннем стихотворении Пушкина «К Наталье» (1813) индейцы именуются «грубыми американцами». Н.А. Полевой в своем переводе «Легенды о Сонной Лощине» Ирвинга называл старого индейского вождя «старик американец»[73]. И даже в «Психологических заметках» В.Ф. Одоевского, написанных в 30-е годы и опубликованных в 1843 г., об индейце говорится как об американце, которого человек европейской культуры не в состоянии понять[74].

Глубокое осуждение новой, послереволюционной Америки, истребляющей индейцев, дано в «Путешествии из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева. Писатель-революционер рассматривает «заклание индийцов» как начало развития Америки по пути наживы и унижения человеческого достоинства. «Европейцы, опустошив Америку, утучнив нивы ее кровию природных ее жителей, положили конец убийствам своим новою корыстию»