Под мостом сидел мальчишка, и для него звук дождя слился в один шумный поток, слившись с всплесками струй по воде. Ливень поливал с небес, заслонив собою всё видимое пространство. Не видно стало ничего – ни ближних кустов и деревьев, ни колокольни Церковной в середине поселка стоящей и видимой в хорошую погоду из далека. И не видно было самого поселка, куда мальчик отправил свою сестренку.

Именно возле Церкви бегала семилетняя сирота – Анечка. Она искала диакона Василия, который приютил их обоих с братом.

– Дяденька, где Василий? – спросила она встреченного пономаря. Он шел, качаясь от ветра под дождем к церковному домику позади Храма, и подхватил за руки девочку и повел её с собой.

В трапезной, в церковном длинном домике-бараке собрались несколько человек, – все спрятались от дождя. Тут были и двое нищих, мужчина и женщина, которые просили на паперти, тут же были дворник-рабочий и некоторые прихожане, и тут же был и дьяк Василий.

Девочка худенькая, что сразу стало заметно под мокрым платьицем. Глаза её испуганные, губы дрожали, то ли от холода, то ли от волнения. Светлые волосы разметались и прилипли к мокрому лбу и щекам. Увидев диакона, она не решается сообщить проблему при скоплении людей.

– Дядя Василий, дядя Василий! – говорит она взволнованно.

– А-а-а… раба божия Анюта! – Что случилось, откуда бог принес, – и повел её диакон из трапезной в смежную жилую комнату. Там, первым делом, взял со спинки железной кровати полотенце и дал Анечке. Потом он нашел в шкафу легкую курточку-ветровку и набросил её на Аничкины плечи. Курточка повисла на ней как плащ ниже колен.

– С братцем, с Димкой беда случилась. Он идти не мог и остался под мостом на реке. А я от дождя убегала-убегала, но он достал меня прямо у Церкви, – быстро-быстро говорила Анечка, будто скороговорку.

Она вообще была шустренькая. Пока она говорила, успела и лицо и волосы полотенцем вытереть и в курточку, в рукава, руки засунула и начала загибать длинные рукава. Василий сам помог и стал загибать рукава куртки, для чего Анечка вытянула руки вперед. Она именно немедленно хотела идти к брату, (за братом) к мосту.

– Что-ты, что-ты, какая беда? У-ух, какой гром! Свят, свят, свят… Серьезное что-то? —

– Да-да. Мы на мосту игрались, – там доски качаются…, а Димка прыгал, а доска сломилась и ногой провалился и прижало ему обе ноги. Я его вытащила и оттянула. Он под мост сам скатился и велел сюда идти. Может он обе ноги сломал…, – так тараторила Анечка своим писклявым детским голосочком.

– Ну вот, не успел еще день начаться у вас уже горе! – покрутил головой дьяк Василий.

– Как же это… ноги сломал… и дождь еще, гроза вон! – продолжал вслух соображать диакон,

– Хорошо, что священника нет, и службы не было, – а была бы служба? – но псалмы и Часы читать велено. Бабы там читают. Ну да ладно. А вот я отправлю с тобой пономаря. —

И действительно, выйдя в трапезную, он обратился к пономарю Сергию. Услышав о проблеме, Сергий сразу же согласился пойти, несмотря на дождь. И Анечка все рвалась, хотя её дьяк Василий не хотел пускать. Пока «суть да дело», дождь стал утихать. А к моменту выхода пономаря, дождя уже почти не было. Летние грозы они быстрые. Но гром еще гремел, теперь уже в противоположной стороне, на западе, а от востока начинало светлеть. Туча уползала, оставляя за собой рваные клочки облаков.

– И что ж вы пошли, далеко так, с самого утра? – спросил Сергий у Анечки, когда они вышли на улицу поселка и направились к реке.

– А Димка сказал, что на рыбалку надо с утра ходить, на «утренний клев» —

– Ага! Так вы рыбачить ходили! Вот и смотрю, что ты в резиновых сапожках, будто знала, что дождик будет…, а ты на рыба-а-лку собралась! —