– Прикажете номер?

– Нет, – сказал я. – Я иду к господину Римайеру.

– К Римайеру? Но простите… Девятьсот второй номер?

Я остановился.

– Да, кажется. В чем дело?

– Прошу прощения, но господина Римайера нет дома.

– Как нет?

– Он уехал.

– Не может быть, он же болен… Вы не ошибаетесь? Девятьсот второй номер.

– Совершенно верно, девятьсот второй номер. Римайер. Наш постоянный клиент. Полтора часа назад он уехал. Точнее, улетел. Друзья помогли ему спуститься и сесть в вертолет.

– Какие друзья? – спросил я безнадежно.

– Я сказал – друзья? Прошу прощения, возможно, это знакомые. Их было трое, и двоих я действительно не знаю. Просто молодые люди спортивного типа. Но мистера Пеблбриджа я знаю, он наш постоялец, но он уже выписался.

– Пеблбридж?

– Совершенно верно. Последнее время он довольно часто встречался с господином Римайером, из чего я и заключил, что они хорошо знакомы. Он снимал у нас восемьсот семнадцатый номер… Такой представительный мужчина, в годах, рыжеватый…

– Оскар…

– Совершенно верно, мистер Оскар Пеблбридж.

– Понятно, – произнес я, стараясь держать себя в руках. – Так вы говорите, они помогли ему?

– Да. Ведь он сильно болел, к нему даже врача вызывали вчера. Он был еще очень слаб, и молодые люди поддерживали его под локти и почти несли.

– А сиделка? У него была сиделка.

– Была. Но она ушла сразу же после них. Они ее отпустили.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Вайл, к вашим услугам.

– Слушайте, Вайл, – сказал я. – А вам не показалось, что господина Римайера увезли насильно?

Я не спускал с него глаз. Он растерянно заморгал.

– Н-нет, – проговорил он. – Впрочем, сейчас, когда вы это сказали…

– Хорошо, – сказал я. – Дайте мне ключ от его номера и пойдемте со мной.

Портье, как правило, весьма дошлый народ. Во всяком случае, на определенные вещи нюх у них просто замечательный. Было совершенно ясно, что он догадался, кто я. И может быть, даже – откуда я. Он подозвал швейцара, что-то шепнул ему, и мы поднялись в лифте на девятый этаж.

– Какой валютой он расплачивался? – спросил я.